Вопрос: Владимир Владимирович, средства массовой информации довольно доходчиво нам объясняют, что шаги, которые сейчас наше правительство предпринимает во внешней политике, довольно провокационной, – это вынужденная мера. Как вы считаете, это действительно вынужденная мера или это некие провокации для того, чтобы позиции нашей страны в мире усилить?
В.П.: Всякая страна, всякое руководство всякой страны принимает решения исходя из своего понимания того, что выгодно для страны. Не важно, как зовут этого человека – это может быть Гитлер, может быть Рузвельт – это не важно. Но решения принимают исходя из того, что этот человек или окружающие его люди, которые управляют страной, считают правильным для страны.
И у меня например нет ни одной секунды никакого сомнения в том, что например В.В. Путин – глубочайший патриот России. У меня никаких сомнений нет! Равно как патриотами являются целый ряд других людей, фамилии которых я называть не буду, которые может быть малосимпатичны, но от этого они не делаются непатриотами. Это первое.
В результате того, что Советский Союз перестал существовать, исчезла советская империя, которая была, между прочим, наследницей Российской империи – осталась страна под названием Россия, лишенная значительной части тех территорий, которые всегда были ее. Причем не за морем, не за океаном, а с общей границей. Это были братья и сестры и все прочее – ну не совсем иногда братья. Но все-таки! Лишилась.
И оказалась второразрядной страной в глазах мира. Была сверхдержавой – да, может быть, не очень любили, но когда Советский Союз чихал – весь мир простужался. Приходилось уважать. Приходилось признавать. А тут проиграли холодную войну. Проиграли! И рассыпались… И все стали говорить – а вы чего? Сидите и молчите. Вам не нравится, что мы бомбим Югославию? А вас кто-нибудь спрашивал вообще? Сидите.
И накапливалось у людей ощущение оскорбленного чувства собственного достоинства. Мы же все-таки русские! А русские считают себя великой нацией. И не зря, так с нами нельзя обращаться.
Кто-то на этом играл, например Жириновский, кто что, но Путин в глазах народа – это тот человек, который сказал в 2007 году в Мюнхене: «С нами так нельзя. Мы – есть, придется считаться с нашими интересами». А все, что было, – мы все потеряли. У нас было влияние на Ближнем Востоке, было влияние в Африке – а как же, геополитические интересы существуют. Значит, то, что происходит в Сирии, – тут есть по меньшей мере три момента.
Момент первый. Американцы и их союзники находятся там больше года и не добились ни-че-го. Более того, ИГИЛ стал еще более успешным. Талибы стали еще сильнее (в Афганистане). Это факт, тут не поспоришь. Значит, если мы можем прийти туда и сказать что а мы-то умеем – европейский мир (я имею в виду народ, а не президентов) будет аплодировать. И он аплодирует. И говорит американцам – а вы посмотрите, что русские-то! Потому что результат уже есть. Это раз.
Второе. Мы опять возникаем наконец-то на этом самом Ближнем Востоке. То есть мы возвращаемся как страна, с которой надо считаться. Это второе.
Третье – у народа возникает чувство гордости. «Посмотрите, как наши-то – молодцы!». То есть это очень точно рассчитанный политический шаг, сделанный после выступления в ООН, когда все было сказано очень мирно – послушайте, вам не нравится Асад? Ладно. Но пока – пока! – он легитимен. И он борется против ИГИЛа. А ИГИЛ хочет его скинуть, и так называемая оппозиция хочет его скинуть. И в этом смысле ИГИЛ и оппозиция – одно и то же. Так давайте займемся ИГИЛом; Асадом – потом.
Логично? Да вроде бы логично. Потому что если скинуть Асада – так просто будет ИГИЛ и больше ничего не будет. То есть в этом смысле опять можно сказать – а мы не хотим. Почему мы должны наших людей – пока-то это только самолеты, но потом – мы-то понимаем, что пошлют – хотя поклялся, что не будет. Но мы не верим. Ладно. Мы не хотим погибать. Но мы представляем себе, что такое ИГИЛ? Представляем себе, насколько это близко уже к нашим границам? Мы представляем себе, где находится Средняя Азия? Мы представляем себе, сколько у нас мусульман? В нашей многоконфессиональной стране. Так может быть надо не дожидаться того, когда у нас начнется этот пожар, а все-таки там кое-что сделать?
С этим можно спорить, но сказать, что это не точка зрения – нельзя. Поэтому я всегда говорю: послушайте, попробуйте преодолеть свою неприязнь или наоборот приязнь и просто подумать, попытаться проанализировать, использовать мозг и попробовать проанализировать, почему что-то происходит. В основном это происходит так: «А, Путин» или наоборот: «О!». Вот попытка разложить это – в чем смысл – не происходит.
Я попытался ответить. Я, например, когда меня спрашивают – вы сторонник или противник – говорю: я – сторонник. Я сторонник! Вообще этот ИГИЛ надо прикончить. Очень непросто. Это же не страна. Это же нельзя оккупировать. Это движение. И это движение религиозное. Значит, с очень сильной идеологией. Всех ведь не убьешь, да и задачи такой нет. Но все-таки отодвинуть, доказать им, что бог не обязательно с ними, что имеет значение – можно.
Но это разговор такой длинный и серьезный. А у нас как? Раз я против Путина – значит я против этого. Вот такая логика – ну, это разве логика? Смешно.
Насчет логики – хотел рассказать анекдот.)
Пришел студент, окончивший Кембридж и Гарвард, к ребе и сказал: «Ребе, я хочу учить Талмуд».
Ребе спросил: «А ты арамейский читаешь».
«Нет, не читаю».
«Так. Ну а древнегреческий?».
«Нет, не читаю».
«А что вообще знаешь?»
«Ну я окончил Кембридж и Гарвард и специалист по логике Сократа».
«Нет, не годится».
«Ну как не годится?»
«Я тебе тест устрою. Если сдашь – то я тебя буду учить. Два человека залезли в дымоход. Когда они вылезли – у одного лицо было совершенно черное, грязное, а у другого чистое. Кто пошел мыть лицо?»
«Смешно. Конечно тот, у которого грязное»
«Неправильно. Думай логически. Тот, у которого грязное лицо, посмотрел на того, у которого чистое лицо, и понял, что у него – тоже чистое лицо, и не пошел мыться».
«Да, не подумал».
«Ну хорошо, давай еще. Двое залезли в дымоход. Когда они вылезли – у одного лицо было грязное, а у другого чистое. Кто пошел мыть лицо?» «Ну понятно, кто пошел! Пошел тот, у которого чистое лицо».
«Нет, никто не пошел».
«Почему??»
«Ну как почему? Тот, у которого грязное лицо, посмотрел на того, у которого чистое лицо, решил, что у него тоже чистое, и не пошел мыть лицо. А тот, у которого было чистое лицо, увидел, что тот не пошел мыть лицо – и поэтому тоже не пошел. Ну хорошо. Давай еще раз. Двое полезли в дымоход… и так далее… Кто пошел мыть? Оба пошли мыть лицо!»
Ну, короче, кончается тем, что никто не пошел – а логика такая:
«Послушай, мальчик. Двое не могут залезть в дымоход и выйти с чистыми лицами! Это ведь абсолютная логика! Ты не можешь учить Талмуд!»
