Juliana
Завсегдатай
А мне кажется фотошоп.
Психология: научно и ненаучно, в шутку и всерьёз
- Автор темы Феникс
- Дата начала
Нужно продать или сдать квартиру? Звоните +7 (925) 001-11-11 Владимир.
Выгодно продам, быстро сдам Вашу квартиру. Отзывы и информация обо мне здесь.
irenok
Активный пользователь
Похоже на принты, все же не фотошоп. И именно потому, что Япония, верится, что таки мода, а не фейк. Японцы - самая извращенная нация. Минимальное личное пространство рождает очень качественных и породистых мозговых тараканов.
Ирыся
Завсегдатай
irenok! Бансай, икебана 
минимализм--да, но какой!!!
Вообще, почва японского искусства это конечно же Китай, но японцы довели его до совершенства!
(Только точка зрения)
А что касается этихжоп принтов, то мне кажется, что это вирус мирового масштаба, кому-то вместо головы служит (и других частей) 
минимализм--да, но какой!!!Вообще, почва японского искусства это конечно же Китай, но японцы довели его до совершенства!
(Только точка зрения)
А что касается этих
ap1606
Постоялец
Самурай, харакири, камикадзе - всё довели до совершенства! 
Людей много - места мало!
Максимализм? ДА! Но какой!!!
Людей много - места мало!Максимализм? ДА! Но какой!!!
Ирыся
Завсегдатай
Гармонично развитая нация!
Ирыся, ap1606, ваши посты про минимализм-максимализм -- замечательны!
А вот тут не соглашусь.
У япошат, безусловно, хорошо поставлено развитие чувства прекрасного. Директор школы имеет полное право в хороших день отменить занятия и отправить всех детей на "занятие по эстетике" в ближайший парк.
У нас за такое ... (Может быть в том числе поэтому, наш дизайн несколько отличается от японского?
)
Помимо уже отмеченной irenok высокой плотности (точнее, скученности) на психику представителей японской нации крайне негативно влияют также сильная психическая перегрузка на работе (эксплуатация всё-таки там нещадная, в т.ч. и "белых воротничков"), доведённый практически до абсурда патернализм в отношениях "начальник-подчинённый" (верность хозяину и руководству предприятия, после тяжёлого рабочего дня нормой считается, когда весь отдел идёт в кабак и там ещё несколько часов поит и кормит начальника ...), боязнь потерять своё лицо и другие факторы.
Вот у нас, например, на тренингах используются "награды", а у япошат успехи подтверждаются снятием "ленточек позора", которые навешиваются всем участникам тренинга перед его началом.
Если абитуриент не поступил в вуз, то чтобы избежать позора и чувства стыда перед родителями, которые вложили в обучение зачастую последние деньги, молодой человек или девушка легко могут покончить жизнь самоубийством. Также нередко поступают влюблённые, которым не позволяют пожениться родители или внешние обстоятельства.
Тут чувство прекрасного у япошат дошло до того, что появились популярные места для совершения индивидуальных и парных самоубийств -- например, какая-нибудь скала, с которой открывается прекрасный вид и т.п. Полиция дежурит в таких местах, там зачастую постороеныограждения заграждения, что не очень-то помогает предотвращению суицидов.
Также не будем забывать, что к "чувству прекрасного" у средневековых самураев относился обычай пробы меча. Купив или получив заказанный у кузнеца новый меч, самурай мог проверить качество его изготовления, остановив простолюдина и рубанув его наискось от плеча по направлению к паху. Если человека удавалось "развалить" с одного удара, меч признавался хорошим.
А уж в сексуальной сфере сколько у япошат, мягко говоря, завихрений ...
Так что говорить о гармонично развитой нации, на мой взгляд, не приходится.
P.S.: И националисты они страшные. Практически уничтожили коренное население Хоккайдо и Курильских островов -- айну, что творили в XX веке в оккупированных районах Кореи, Китая, других стран ...
А вот тут не соглашусь.
Нет повести печальнее на свете,
Чем о Японии стереотипы в Се́ти.
Чем о Японии стереотипы в Се́ти.
У япошат, безусловно, хорошо поставлено развитие чувства прекрасного. Директор школы имеет полное право в хороших день отменить занятия и отправить всех детей на "занятие по эстетике" в ближайший парк.
У нас за такое ... (Может быть в том числе поэтому, наш дизайн несколько отличается от японского?
)Помимо уже отмеченной irenok высокой плотности (точнее, скученности) на психику представителей японской нации крайне негативно влияют также сильная психическая перегрузка на работе (эксплуатация всё-таки там нещадная, в т.ч. и "белых воротничков"), доведённый практически до абсурда патернализм в отношениях "начальник-подчинённый" (верность хозяину и руководству предприятия, после тяжёлого рабочего дня нормой считается, когда весь отдел идёт в кабак и там ещё несколько часов поит и кормит начальника ...), боязнь потерять своё лицо и другие факторы.
Вот у нас, например, на тренингах используются "награды", а у япошат успехи подтверждаются снятием "ленточек позора", которые навешиваются всем участникам тренинга перед его началом.
Если абитуриент не поступил в вуз, то чтобы избежать позора и чувства стыда перед родителями, которые вложили в обучение зачастую последние деньги, молодой человек или девушка легко могут покончить жизнь самоубийством. Также нередко поступают влюблённые, которым не позволяют пожениться родители или внешние обстоятельства.
Тут чувство прекрасного у япошат дошло до того, что появились популярные места для совершения индивидуальных и парных самоубийств -- например, какая-нибудь скала, с которой открывается прекрасный вид и т.п. Полиция дежурит в таких местах, там зачастую постороены
Также не будем забывать, что к "чувству прекрасного" у средневековых самураев относился обычай пробы меча. Купив или получив заказанный у кузнеца новый меч, самурай мог проверить качество его изготовления, остановив простолюдина и рубанув его наискось от плеча по направлению к паху. Если человека удавалось "развалить" с одного удара, меч признавался хорошим.
А уж в сексуальной сфере сколько у япошат, мягко говоря, завихрений ...
Так что говорить о гармонично развитой нации, на мой взгляд, не приходится.
P.S.: И националисты они страшные. Практически уничтожили коренное население Хоккайдо и Курильских островов -- айну, что творили в XX веке в оккупированных районах Кореи, Китая, других стран ...
Ирыся
Завсегдатай
Плюс самый большой процент самоубийств среди подростков!
Один знакомый работал какое-то время в Японии официантом, вернулся со стойким убеждением, что они очень злые(((
Моему последнему посту не хватило смайлика
! Упускаю я этот момент иногда)))
Один знакомый работал какое-то время в Японии официантом, вернулся со стойким убеждением, что они очень злые(((
Моему последнему посту не хватило смайлика
! Упускаю я этот момент иногда)))
Алена Жукова
Завсегдатай
Главное чтобы при движении тектонических плит Япония случайно не ушла под воду, а то ведь приплывут к нам и будут нам аборигенам показывать всю свою гармоничность))).
Довернём в тему "Психологии ...".
Южнее островов Хонсю, Сикоку и Кюсю есть разлом Нанкай. И стык аж трёх тектонических плит. Вот в этот разлом Япония вполне может ухнуть.
Ещё в 1973 году по роману Сакё Комацу "Гибель дракона" режиссером Синобо Хасимото был снят фильм "Япония тонет".
В дословном русском переводе в дублированной версии для советского зрителя -- "Гибель Японии".
Вот в книге/фильме, в самом конце немногие спасшиеся едут на поезде по территории советского Дальнего Востока и Сибири. (Это как раз к вопросу психологии -- спасение на территории страны, официально подаваемой в качестве врага.)
В 2006 году был снят римейк под названием "2012: Гибель Империи".
Первая версия была мрачной и плохо заканчивалась (как в книге), зато во второй - при помощи, конечно же, американцев Японию удалось спасти.
Трейлер фильма "2012: Гибель Империи"/"Nihon chinbotsu". http://andry-astashkin.livejournal.com/332488.html
В разделе "Мужчина и женщина" только две ветки -- "Демотиваторы ..." и "Сваты ...".
Поэтому отрывок из классики японской литературы размещаю здесь.
Сэй-Сёнагон "Записки у изголовья" ("Макура-но со:си" двоеточием обозначено длинное "о").
Приблизительно, 986—1000 гг. н.э.
МУЖЧИНЫ, ЧТО НИ ГОВОРИ, СТРАННЫЕ СУЩЕСТВА
Мужчины, что ни говори, странные существа. Прихоти их необъяснимы. Вдруг один, к всеобщему удивлению, бросит красавицу жену ради дурнушки... Если молодой человек хорошо принят во дворце или родом из знатной семьи, он вполне может выбрать из множества девушек красивую жену себе по сердцу. Предположим, избранница недоступна, так высоко она стоит. Но все равно, если в его глазах -- она совершенство, пусть любит ее, хотя бы пришлось ему умереть от любви.
Бывает и так. Мужчина никогда не видел девушки, но ему наговорили, что она -- чудо красоты, и он готов горы своротить, лишь бы заполучить ее в жены. Но вот почему иной раз мужчина влюбляется в такую девушку, которая даже на взгляд других женщин уж очень дурна лицом? Не понимаю. Я помню, была
одна дама, прекрасная собой, с добрым сердцем. Она писала изящным почерком, хорошо умела слагать стихи. Но когда эта дама решилась излить свое сердце в письме к одному мужчине, он ответил ей неискренним ходульным письмом, а навестить и не подумал. Она была так прелестна в своем горе, но мужчина
остался равнодушным и пошел к другой. Даже посторонних брал гнев: какая жестокость! Претил холодный расчет, который сквозил в его отказе...
Мужчина, однако, ничуть не сожалел о своем поступке.
Поэтому отрывок из классики японской литературы размещаю здесь.
Сэй-Сёнагон "Записки у изголовья" ("Макура-но со:си" двоеточием обозначено длинное "о").
Приблизительно, 986—1000 гг. н.э.
МУЖЧИНЫ, ЧТО НИ ГОВОРИ, СТРАННЫЕ СУЩЕСТВА
Мужчины, что ни говори, странные существа. Прихоти их необъяснимы. Вдруг один, к всеобщему удивлению, бросит красавицу жену ради дурнушки... Если молодой человек хорошо принят во дворце или родом из знатной семьи, он вполне может выбрать из множества девушек красивую жену себе по сердцу. Предположим, избранница недоступна, так высоко она стоит. Но все равно, если в его глазах -- она совершенство, пусть любит ее, хотя бы пришлось ему умереть от любви.
Бывает и так. Мужчина никогда не видел девушки, но ему наговорили, что она -- чудо красоты, и он готов горы своротить, лишь бы заполучить ее в жены. Но вот почему иной раз мужчина влюбляется в такую девушку, которая даже на взгляд других женщин уж очень дурна лицом? Не понимаю. Я помню, была
одна дама, прекрасная собой, с добрым сердцем. Она писала изящным почерком, хорошо умела слагать стихи. Но когда эта дама решилась излить свое сердце в письме к одному мужчине, он ответил ей неискренним ходульным письмом, а навестить и не подумал. Она была так прелестна в своем горе, но мужчина
остался равнодушным и пошел к другой. Даже посторонних брал гнев: какая жестокость! Претил холодный расчет, который сквозил в его отказе...
Мужчина, однако, ничуть не сожалел о своем поступке.
irenok
Активный пользователь
Я недавно смотрела аниме-сериал "Азбука цветов"/Hanasaku Iroha, очень интересно и не сюжет, а именно в такой простой мультипликационной форме увидеть разницу менталитетов. Рекомендую. (Есть пара спорных моментов из-за которых я бы подумала, с какого возраста можно показывать детям.)
Но вообще, японцы, как одержимые, ищут гармонию именно потому, что ее нет в их обществе. Постоянные голод и нищета вынуждали людей создавать что то иллюзорное и сиюминутное, что дало бы отдых душе от жестокой борьбы за выживание. Самурай сражался за мешок риса. В Европе всякие мушкетеры все же жили веселее. Икебана, гейши, чайная церемония - простые и незатейливые способы создать короткую иллюзию красоты и спокойствия здесь и сейчас.
Но вообще, японцы, как одержимые, ищут гармонию именно потому, что ее нет в их обществе. Постоянные голод и нищета вынуждали людей создавать что то иллюзорное и сиюминутное, что дало бы отдых душе от жестокой борьбы за выживание. Самурай сражался за мешок риса. В Европе всякие мушкетеры все же жили веселее. Икебана, гейши, чайная церемония - простые и незатейливые способы создать короткую иллюзию красоты и спокойствия здесь и сейчас.
Ирыся
Завсегдатай
Мужчины в поисках любви--странные существа ! 
И всё таки нам нужна третья ветка в разделе "Мужчины и женщины", нет?!
И всё таки нам нужна третья ветка в разделе "Мужчины и женщины", нет?!
Последнее редактирование:
Barmaley
Живу я здесь
Кобра, стопудово! лично поймана
Вообще, змеелов какой то
И галстук, и трость ввиде кобры.
А вантуз, с дырками, не прилипает, а добавляет мягкости, при опирании
Вообще, змеелов какой то
И галстук, и трость ввиде кобры.
А вантуз, с дырками, не прилипает, а добавляет мягкости, при опирании
Barmaley
Живу я здесь
Barmaley
Живу я здесь
Чета я со своим медленным Edge интернетом, все пропущу))))
Калякал про дедушку с коброй, а оказывается уже три страницу нафлужено)))
Звиняйте)))
Калякал про дедушку с коброй, а оказывается уже три страницу нафлужено)))
Звиняйте)))
более чем странные, делают абсолютно не свойственное им, пытаются показаать тем, кем не являются, более отдаляясь... просто человек такой бывает...Мужчины в поисках любви--странные существа !
И всё таки нам нужна третья ветка в разделе "Мужчины и женщины", нет?!
не Вы один)
natalie
Завсегдатай
Обожаю Цветова! Первая книга, которую я у него прочла "15 -ый камень сада Реанзи" (бывают разные транскрипции названия сада). Так вот там настолько точно и вкусно описан менталитет японцев, что как будто погружаешься в атмосферу их жизни. Да и другие вещи Цветова не менее точны и остры и по сей день. А его японские обзоры, наверное, помнят все зрители советского ТВ, этих выпусков ждали, смотрели не отрываясь! Его книги о Японии переводили меня в восторг, настолько глубокая пропасть в менталитете и восприятии жизни, при этом написано все с большим тактом и уважении к чужой культуре, хотя чуждой и неблизкой нам совсем.
Последнее редактирование:
Правильно -- Рёандзи.
Книга, действительно, интересная.
Очень серьёзная, толковая, познавательная книга про Японию и психологию японцев: Пронников В.А., Ладанов И.Д. "Японцы". (http://historic.ru/books/item/f00/s00/z0000006/)
Когда вышла, было не купить -- народ сметал с прилавков из-за приложения "Физиогномика".
Замечательная книга, написанная с мягким французским юмором и полная тонких наблюдений: Жан-Пьер Шаброль "Миллионы, миллионы японцев …". (http://fanread.ru/book/9749132/)
А вот читать Всеволода Овчинникова "Ветка сакуры" и "Сакура и дуб" рекомендовать не буду. Автор не японист, а книги, как говорили специалисты, изданы из-за его близости к партийной идеологической верхушке. "Сакуру и дуб" остряки называли "Дубовая сакура".
Ещё одного нашего автора никак не могу вспомнить. Очень интересно описано его пребывание в Японии на языковой стажировке.
Пока безуспешно искал, наткнулся на материал по теме, которую немного затрагивали чуть раньше: "Сексуальная культура японцев".
Сексуальная культура японцев. Часть I
Из музея Hihokan, "Дом тайных сокровищ"
Японское восприятие секса во многом исходит из синтоизма, который как большинство религий, возникших в первобытном обществе, не несет сексуальных запретов. В синтоизме нет связи между сексом и моральной виной. Все, что естественно, не безобразно. Согласно синтоистским мифам, начало сексу положили боги. Сначала был хаос; потом стали появляться боги - ками, создатели небесных стихий. Первыми божествами, имевшими человеческий облик, были брат и сестра: Идзанаги - "Влекущий к себе", и Идзанами - "Влекущая к себе". Высшие небесные боги поручили им создать землю, которая "еще не вышла из младенчества" и, подобно медузе, носилась по морским волнам. Идзанаги и Идзанами погрузили пожалованное богами копье в морскую воду и месили ее, вращая древко. Капли соли, падая с поднятого копья, загустели и образовали остров. Сойдя на остров, Идзанаги и Идзанами превратили его в срединный столб земли и совершили брачный обряд, обходя вокруг столба. От их брака произошли Японские острова и многие боги.
Как видим, фаллические символы - копье с падающими каплями и хождение вокруг столба (с половым актом) дали начало земной тверди. Фаллос участвовал не только в сотворении земли. Он является символом плодородия. В японском городе Комаки ежегодно проводится праздник Богатого года - Хонэн-мацури. С утра участники собираются на молитву в храме, где божества представлены в виде разнообразных фаллосов. Затем начинается праздничное шествие: участники несут по улице огромный деревянный фаллос весом в 250 кг и длиной в 2,5 метра. В шествии участвуют чиновники мэрии и почетные горожане, опоясанные кушаками золотого цвета. Другой фаллический праздник - Канамара-мацури (Канамара - железный фаллос), проходит ежегодно в начале апреля в маленьком синтоистском храме в городе Кавасаки.
Праздник связан с легендой, что некогда во влагалище одной добродетельной богини поселился демон, который откусывал тин-тины - члены ее любовников. В отчаянии богиня обратилась к кузнецу, и умелец выковал железный тин-тин. Богиня ввела его по назначению, и злобный демон обломал об него зубы. В честь исцеления во дворе храма стоят две железные тумбы с нашлепками - божества Канамара. На ежегодный праздник съезжаются нуждающиеся в помощи одинокие женщины и бездетные пары. Приезжают поблагодарить и счастливые родители. Праздник особо любим проститутками, гомосексуалистами и трансвеститами. Еще больше здесь туристов - японцев и иностранцев гайдзинов. После молитвы процессия выносит на улицу огромного розового Канамару. Шествие возглавляет священник в маске Тэнгу - духа леса с красным лицом и прямым клювом с утолщением на конце. Взрослые раскупают сувениры и игрушки с тин-тинами, дети облизывают леденцы в форме тин-тин на палочках и жуют бананы с головкой из розового шоколада.
Синтоистские божества стремятся помочь людям в вопросах секса. В городе Кумамото есть храм, где поклоняются божеству, избавляющему от супружеских измен. Для этого молящиеся вбивают гвозди в деревянные макеты гениталий неверных супругов. В городе Кавасаки действует храм Канаяма, возведенный в эпоху Эдо (1600-1867) на пожертвования проституток, моливших защиту от венерических заболеваний. Япония - единственная страна, где есть праздники, прославляющие женские гениталии. Такой праздник, ежегодно проходит в городе Инуяма: участники шествия несут громадную модель раковины - символическое изображение женского органа. Потом раковина открывается, и сидящая внутри девочка выбрасывает из розовой полости рисовые лепешки. В конце церемонии деревянный член пронзает соломенный женский символ, а зрители поливают пронзенную композицию саке молочного цвета. Подобный же праздник есть в местечке Гакуден в храме, посвященном богине Идзанами.
Итак, японская мифология и синтоизм положительно относятся к сексу. По синтоистским представлениям половой акт улучшает и делает благополучной земную жизнь. Он не имеет ничего общего с грехом или чем-то постыдным. Проникновение из Китая буддизма в VI -VIII веке не изменило отношение японцев к сексу. Буддизм, как ранний - хинаяна, так поздний - махаяна, исключает секс только для монахов и монашенок. Мирянам секс не возбраняется. Им нельзя лишь нарушать запреты Будды на секс с малолетними и живущими с родителями, с чужими невестами и женами и с заключенными. Значительно сильнее буддизм повлиял на отношение к еде: под его влиянием японцы перестали есть мясо животных и птицы. Аскетическое влияние буддизма еще больше ослабло после появления в Японии в IX - XII веке секты Будды Западного Рая - Амитабхи, по-японски - Будды Амиды. В XII - XIII веке культ Будды Амиды стал массовым движением, и, что существенно, руководитель секты Синран (1173 - 1263) отказался от воздержания и сам имел шестерых детей. С XII века в Японии распространяется дзен-буддизм. Как и в секте Будды Амиды монахи школы дзен могли вступать в брак.
Хотя буддизм не изменил отношение японцев к сексу, некоторые изменения он все-таки внес. Буддизм усугубил неравенство полов. В отличие от синтоизма, в буддизме материнство не считается благом, что снижает социальную ценность женщины. Кроме того, буддистам свойственно предубеждение против крови, сопровождающей менструацию и рождение ребенка, что опять принижает женщин. Сами монахи практиковали педерастию с юными послушниками. Учителя дзен, влиятельные среди самураев, благосклонно относились к сюдо - педерастии самураев.
В старину Киото назывался Хэйан-кио - "Столица мира и спокойствия". Киото был столицей Японии более тысячи лет - с 794 по 1868 год. Даже, когда возвысился Эдо (нынешний Токио), Киото сохранял равный с ним статус. Реально он был столицей четыре столетия - с 794 по 1185 год. Этот период был золотым веком японской придворной культуры. Императорский двор покровительствовал искусствам. В столице жило около 100 000 человек: из них более 10 000 аристократов и чиновников. О жизни аристократов остались великие литературные произведения, созданные придворными дамами: Сэй Сёнагон (966 - 1017) - автором "Записок у изголовья" и Мурасаки Сикибу (973 - 1114), написавшей роман "Гэндзи-моногатари". "Записки у изголовья" представляют эссе, где наблюдения об окружающем чередуются со стихами и замечаниями на общие темы. "Гэндзи-моногатари" - "Повесть о Гэндзи", - обширный роман о любовных похождениях принца Гэндзи, Обе книги позволяют воссоздать жизнь аристократов в хэйянский период.
"Записки у изголовья" переполнены светской щебечущей болтовней. В ней император дарует ранг чиновника пятого ранга придворной кошке и ссылает на "Собачий остров" напавшую на нее придворную собаку (позже собака добилась прощения). В предутреннем тумане возвращается домой удачливый любовник, раздумывая о благодарственном письме к любимой. Вдруг он видит сквозь раскрытое окно веранды дремлющую даму, возлюбленный которой, верно, уже удалился. Мужчина заговаривает с ней, спрашивает о возлюбленном. Дама сожалеет, что он ушел на рассвете. "Может быть, и не следовало писать о таких безделицах как о чем-то значительном, но разговор их, право, был очень мил", - отмечает автор. Мужчина продвигает свои веером веер дамы и наклоняется, чтобы его поднять, но дама пугается и прячется в глубине покоя. Мужчина огорчен: "От Вас веет холодом", - бросает он с легким оттенком досады. А ведь недавно он тревожился, что не успеет написать письмо, пока не рассеется утренний туман. Но тот, кто покинул ложе дамы на рассвете, не столь забывчив:
"Слуга уже принес от него письмо, привязанное к ветви хаги. На цветах еще дрожат капли росы. Но посланный не решается отдать письмо, ведь дама не одна. Бумага цвета амбры пропитана ароматом и сладко благоухает. Дольше медлить неловко, и мужчина уходит, улыбаясь при мысли, что в покоях его возлюбленной могло после разлуки с ним, пожалуй, случиться то же самое".
Если в "Записках у изголовья" любовные сцены даны эпизодически, то в "Повести о Гэндзи" они составляют основное ее содержание. Тема романа - любовные искания прекрасного принца Гэндзи - побочного сына императора. "Сияющий принц" ищет в бессчетных любовницах образ матери, умершей, когда он был ребенком. В отличие от дона Жуана, Гэндзи не холодный распутник, а способен к угрызениям совести и состраданию. Его роман с женой отца императора омрачен сознанием незаконности связи. Повзрослев, Гэндзи приобретает чувство ответственности по отношению к женщинах. Он благороден по отношению к госпоже Мурасаки. Неспособная родить ему ребенка, она оставалась его любимой женой. После ее смерти Гэндзи, вновь женится, но узнает, что одна из его жен родила ребенка от молодого придворного. Круг замкнулся согласно Карме. Ведь в юности Гэндзи завел ребенка от наложницы отца, а теперь сам стал отцом чужого ребенка. Гэнди принимает духовный сан. Позже он умирает.
Записки и рисунки современников дают представление об идеале красоты аристократов Хэйана. В хэйанский период и много позже, вплоть до вестернизации в ХХ веке, японцы следовали китайскому образцу, отрицающему эстетику обнаженного тела. В литературе самым подробным образом описаны придворные одежды, но ничего не сказано о сложении людей их носивших. Все внимание обращено на лицо и волосы. Хэйанской красавице следовало иметь круглое лицо, высокий лоб, маленькие рот и нос, узкие глаза и белоснежную кожу. Волосы обязаны быть густыми, черными как смоль, гладкими и спускаться ниже колен. Красота естественная не отделялась от прически и макияжа. Волосы носили спутанными у висков и распущенными по спине. Тушью подчеркивали линию роста волос, чтобы они сходились на лбу треугольником. Женщины густо пудрили лицо рисовой пудрой и использовали белила. Естественные брови считались вульгарными, их сбривали и выше рисовали черные черточки. Глаза подводили черным или красным, губы красили красной помадой, но румяна еще не вошли в моду. Зато был распространен обычай чернить зубы. Чернение зубов - охагуро, пришло из Китая. В летописи VIII века воспевается красота девушек с "восхитительно черными блестящими зубами". О чернении зубов упоминается в "Повести о Гэндзи". В хэйянский период зубы чернили о женщины и девушки высших слоев, начиная с 12 - 16 лет. В рисунках хэйанских красавиц подчеркнуты изящество и печаль: длинные распущенные волосы, белоснежное печальное лицо, хрупкие руки, поникшая голова и окутанное шелками тело.
Мужчины аристократы были изящны, разряжены в шелка и совсем не походили на мужественных самураев следующих поколений. Они следили за прической, белили лицо, брили брови и рисовали бровки на лбу. В конце хэйанского периода мужчины тоже стали чернить зубы. Согласно легенде, моду ввел император Тоба, страдавший от плохих зубов. Черные зубы скрыли дефекты рта императора. Придворные последовали за ним, но красить зубы дозволялось только придворным не ниже пятого ранга. Хэйанские аристократы больше напоминали китайских придворных, чем японских феодалов. Они знали наизусть китайскую поэзию, цитировали Конфуция и китайских историков, владели искусством каллиграфии, умели слагать стихи, играли на музыкальных инструментах и даже могли расписать веер или ширму. Женщины были менее образованы, хотя лучшие не уступали мужчинам.
Хэйанские аристократы ставили стиль выше морали. Удивительная легкость нравов господствовала в придворных кругах. Ревность считалась болезнью и вызывала глубокое презрение. Поощрялась ветреность. Невинности опасались, как привлекающей злых духов. Аристократы обычно имели по несколько жен и наложниц. Моногамию считали странностью либо объясняли скудостью средств и низким происхождением. Статус аристократа буквально требовал от носителя любвеобилия. К женщинам отношение было строже, ведь идеальная женщина должна быть верной. Однако на практике многих дам посещало по несколько кавалеров, и при соблюдении дамами приличий - не столько этических, сколько эстетических, окружающие "глохли и слепли". Общественное мнение сурово осуждало изъяны в туалетах дам, но не любовные приключения. Неудивительно, что профессия куртизанки в период Хэйан не была популярной.
Не все было просто для любителей амурных приключений в "Столице мира и спокойствия". Знатные хэйанские дамы и девицы были полузатворницы. Вне дома они передвигались в запряженных быком двухколесных повозках, укрытые шторами и занавесками от посторонних взглядов. Чтобы увидеть избранницу оставалось подглядывание -каймами, считавшееся первой стадией сближения. Подглядывать можно было с улицы, если поклонник не имел доступа в дом, или из сада, если он был в близких отношениях с хозяином. Во внутренних помещениях обычно царил полумрак, и они были закрыты внешними занавесями, так что искателю мало что удавалось увидеть. Лучшая возможность представлялась на храмовых праздниках, когда дамы и девицы отправлялись взглянуть на торжественную процессию из повозки. Тогда молодой человек иногда мог разглядеть лицо женщины.
Если мужчина желал познакомиться с девушкой или дамой, то он действовал через одну из ее прислужниц, выступавших в роли посредниц. С помощью прислужницы, поклонник передавал избраннице письмо, в которое обязательно входило пятистрочное стихотворение-танка, рассказывающее о его чувствах. Например, такое:
"Лишь речи о тебе
Заслышу я, моя кукушка,
Так грустно делается мне...
О, как мечтаю я сердечный
С тобою разговор вести!"
Получившая обсуждала письмо с родственницами и доверенными служанками. Достойному она посылала ответные стихи - не слишком обнадеживающие. Некоторое время шла переписка, затем, если стороны не испытывали разочарования, мужчина наносил визит избраннице. Несколько раз он посещал ее дом, переговариваясь с ней через прислужницу, затем, после обмена новыми письмами, получал возможность беседовать с предметом своей страсти через занавес. ... Наконец, наступало сближение. Здесь были свои сложности. Дело в том, что внутреннее пространство японских домов разделялось ширмами и экранами из расписного шелка или бумаги. Вся жизнь происходила практически на виду и на слуху обитателей дома, включая прислужниц и слуг. Приходя к женщине, мужчине следовало соблюдать предельную осторожность, чтобы не привлечь внимания дворни. Придворная дама Сэй Сёнагон делится впечатлениями:
"Спрячешь с большим риском кого-нибудь там, где быть ему не дозволено, а он уснул и храпит! Принимаешь тайком возлюбленного, а он явился в высокой шапке! Хотел пробраться незамеченным, и вдруг шапка за что-то зацепилась и громко шуршит. Мужчина рывком перебрасывает себе через голову висящую у входа плетеную штору - и она отчаянно шелестит. Если это тяжелая штора из бамбуковых палочек, то еще хуже! Нижний край ее упадет на пол с громким стуком. А ведь, кажется, нетрудное дело - поднять штору беззвучно. Зачем с силой толкать скользящую дверь? Ведь она сдвинется бесшумно, стоит только чуть-чуть ее приподнять. ... До чего же неприятно!".
Любовнику следовало уйти на рассвете, как можно раньше, пока дом погружен в сон. При расставании нет незначительных мелочей. Сэй Сёнагон пишет по этому поводу:
"Когда ранним утром наступает пора расставанья, мужчина должен вести себя красиво. Полный сожаленья, он медлит подняться с любовного ложа ... Сидя на постели, он не спешит натянуть на себя шаровары, но склонившись к своей подруге, шепчет ей на ушко то, что не успел сказать ночью. Как будто у него ничего другого и в мыслях нет, а смотришь, он незаметно завязал на себе пояс. ... А ведь случается, иной любовник вскакивает утром как ужаленный. Поднимая шумную возню, суетливо стягивает поясом шаровары, ... с громким шуршаньем прячет что-то за пазухой, тщательно завязывает на себе верхнюю опояску".
Вернувшись со свидания, следовало немедленно - "пока не просохла роса" - написать стихотворное любовное послание своей даме. Не отправить такое послание - значит, оскорбить возлюбленную. От женщины требовались тонкость чувств, нежность и мягкость. По словам Мурасаки Сикибу, автора "Повести о Гэндзи", женщина должна уметь завоевывать благосклонность своим поведением и добротой:
"Главное для женщины - быть приятной и мягкой, спокойной и уравновешенной. И тогда ее обхождение и доброта будут умиротворять. Пусть ты непостоянна и ветрена - если нрав твой от природы открыт и людям с тобой легко, они не станут осуждать тебя. Та же, кто ставит себя чересчур высоко, речью и видом - заносчива, обращает на себя внимание излишне, даже если ведет себя с осторожностью".
Идиллия влюбленных имела оборотную сторону. Писательница Ольга Чигиринская вносит трезвую нотку в представления, что скрывалось за куртуазными романами той изысканной эпохи. Она обратила внимание на большое число изнасилований в хэйанских повестях об изысканной любви:
"Кажется совершенно невероятным, что кавалер, посвящавший даме (от которой он видел в лучшем случае рукава, проникшие под занавеску) полные тонкого очарования стихи - при первой же очной встрече трахает ее, совершенно не интересуясь ее мнением на этот счет. Иногда в присутствии служанок. Я вам больше скажу - герой подчас не интересовался даже именем женщины, которую поимел".
Чигиринская объясняет этот парадокс тем, что в культуре Хэйан женщина является объектом вожделения: "Любить женщину для хэйанского аристократа означает желать ее в физическом смысле". Если же люди любят друга по переписке или, в лучшем случае, общаясь через занавеску, то объектом вожделения становится не конкретная женщина, а женщина "вообще". Отсюда - случаи изнасилования любой женщины, оказавшейся за занавеской, куда проник поклонник - не только "объекта страсти", но ее сестры, служанки. Причем, при полном молчании потерпевшей: "... женщины никогда не возмущались. Они предпочитали подвергнться изнасилованию тайно, нежели позвать на помощь - и объявить тем самым о своем позоре. Позор в таких ситуациях падал только на женщину".
Любовные похождения хэйянских аристократов не ограничивались женщинами: мальчики тоже привлекали благосклонное внимание. Так Гэндзи, "Сияющий принц", увлекался женщинами, но бывали случаи, когда он предпочитал брата сестре:
"Тогда хоть ты не покидай меня, - попросил Гэндзи, и мальчик лег рядом. Глядя на своего молодого, доброго господина, он радовался своему счастью, а тот скорее всего думал: "Право, это дитя куда милее своей жестокосердной сестрицы...".
С конца Х века власть императорского двора стала ослабевать. Управление провинциями перешло в руки феодалов, купивших чиновничьи должности, но превратившихся в наследственных властителей. Ослабление центральной власти привело к набору феодалами частных армий и междоусобным войнам.
С XII по конец XVI в Японии почти постоянно шли войны - от мелких стычек до гражданских войн за пост правителя страны - сёгуна. Главным участниками войн были самураи. Об их происхождении нет общего мнения. Одни историки считают, что самураи выходцы из крестьян, сменивших мотыгу на меч. Другие видят в них потомков разорившихся аристократов. Скорее всего, самураи произошли из разных слоев общества. Как бы то ни было, самураи сложились в сословие служилых людей (самурай - "тот, кто служит"), но в отличие от московских детей боярских, служивших не государю, а крупным феодалам. В этом, самураи похожи на европейских рыцарей. Много общего с рыцарями у них и в других отношениях. Те и другие мастерски владели оружием, были храбрыми и преданными сюзерену. И самураи, и рыцари соблюдали кодекс чести, не боялись трудностей и презирали торговлю.
На этом сходство между самураями и рыцарями заканчивается. Те и другие были фанатики, но их фанатизм не совпадал. Самураям было чуждо религиозное рвение рыцарей-крестоносцев, их желание освободить Гроб Господень, но они были фанатично преданы сюзерену, вплоть до готовности свершить по его приказу сеппуку (вспарывание живота). Верящие в переселение душ самураи меньше ценили свою жизнь, чем рыцари. Они предпочитали смерть плену, а рыцари охотно сдавались другим рыцарям и дружески с ними пировали и охотились, ожидая выкупа. В отличие от рыцарей, самураям было чуждо галантное отношение к дамам. Женщины самураев безоговорочно подчинялись отцам и мужьям, но сами самураи - они были мужественны и тверды, преданны долгу и при случае способны сражаться - их учили фехтовать длинными алебардами - нагината. Жена самурая даже помыслить не могла изменить мужу, и ни о каких адюльтерах эпохи Хэйан здесь не могло быть речи. Что касается мужчин самураев, то для них ограничений не существовало: они заводили наложниц и обращались к услугам Плывущего или Ивого мира, иными словами - к проституткам. Однако большинство самураев считало, что слишком частое общение с женщинами ведет к утрате доблести и духа, а потому лучше свести его к минимуму.
Важное место в жизни самураев занимало сюдо (шудо) - гомосексуальная любовь старшего и младшего самураев - зрелого воина и юноши. Эти отношения получили распространение среди самураев в XII веке не без влияния монахов-буддистов, практиковавших педерастию с юными послушниками. У самураев отношения старшего и младшего любовников очень напоминали педерастию спартанцев древней Греции. Старший самурай брал на себя нравственное и физическое воспитание юноши, а сексуальная близость способствовала установлению любви и пониманию между ними. Такие отношения помогали юноше подготовиться к взрослой жизни и стать настоящими самураем. В отличие от греков, у японцев именно юноша должен был добиваться расположения взрослого самурая. Как и у греков, сексуальная близость между учителем и учеником прекращалась, когда молодой человек взрослел. Он женился и заводил семью, но сохранял дружеские отношения с учителем. Случалось и так, когда наставник и ученик они продолжали любовную связь вопреки обычаю.
В средневековой Японии, как и в Элладе, педерастия считалась более высоким и изящным проявлением любви, чем отношения с женщиной. Среди самураев она считалась полезной для мальчиков - ведь сюдо учит добродетели, честности и восприятию красоты, тогда как любовь женщины ослабляет воинский дух.
Наставники вкладывали все свои знания и в обучение юношей боевым искусствам. "Только так сюдо могло стать бусидо". Путь юноши (вакасю:до - сокр. сюдо) - путем самурая (бусидо). Множество сочинений прославляло красоту и доблесть мальчиков, следующих сюдо. Авторы трактовали эти отношения в духе высокой романтики, основанной на верности и готовности умереть за любимого. Иногда самураи дрались на дуэли, защищая честь любовников. Своего пика однополая любовь в Японии достигла в XVI - XVIII веке, распространившись среди городского населения. Но именно популярность гомосексуализма среди презренных сословий (торговцев, актеров) и, тем более, появление мужской проституции привело к угасанию практики сюдо у самураев - педерастия утратила ореол духовного учительства.
- Jun. 3rd, 2012 at 1:32 AM
Из музея Hihokan, "Дом тайных сокровищ"
Японское восприятие секса во многом исходит из синтоизма, который как большинство религий, возникших в первобытном обществе, не несет сексуальных запретов. В синтоизме нет связи между сексом и моральной виной. Все, что естественно, не безобразно. Согласно синтоистским мифам, начало сексу положили боги. Сначала был хаос; потом стали появляться боги - ками, создатели небесных стихий. Первыми божествами, имевшими человеческий облик, были брат и сестра: Идзанаги - "Влекущий к себе", и Идзанами - "Влекущая к себе". Высшие небесные боги поручили им создать землю, которая "еще не вышла из младенчества" и, подобно медузе, носилась по морским волнам. Идзанаги и Идзанами погрузили пожалованное богами копье в морскую воду и месили ее, вращая древко. Капли соли, падая с поднятого копья, загустели и образовали остров. Сойдя на остров, Идзанаги и Идзанами превратили его в срединный столб земли и совершили брачный обряд, обходя вокруг столба. От их брака произошли Японские острова и многие боги.
Как видим, фаллические символы - копье с падающими каплями и хождение вокруг столба (с половым актом) дали начало земной тверди. Фаллос участвовал не только в сотворении земли. Он является символом плодородия. В японском городе Комаки ежегодно проводится праздник Богатого года - Хонэн-мацури. С утра участники собираются на молитву в храме, где божества представлены в виде разнообразных фаллосов. Затем начинается праздничное шествие: участники несут по улице огромный деревянный фаллос весом в 250 кг и длиной в 2,5 метра. В шествии участвуют чиновники мэрии и почетные горожане, опоясанные кушаками золотого цвета. Другой фаллический праздник - Канамара-мацури (Канамара - железный фаллос), проходит ежегодно в начале апреля в маленьком синтоистском храме в городе Кавасаки.
Праздник связан с легендой, что некогда во влагалище одной добродетельной богини поселился демон, который откусывал тин-тины - члены ее любовников. В отчаянии богиня обратилась к кузнецу, и умелец выковал железный тин-тин. Богиня ввела его по назначению, и злобный демон обломал об него зубы. В честь исцеления во дворе храма стоят две железные тумбы с нашлепками - божества Канамара. На ежегодный праздник съезжаются нуждающиеся в помощи одинокие женщины и бездетные пары. Приезжают поблагодарить и счастливые родители. Праздник особо любим проститутками, гомосексуалистами и трансвеститами. Еще больше здесь туристов - японцев и иностранцев гайдзинов. После молитвы процессия выносит на улицу огромного розового Канамару. Шествие возглавляет священник в маске Тэнгу - духа леса с красным лицом и прямым клювом с утолщением на конце. Взрослые раскупают сувениры и игрушки с тин-тинами, дети облизывают леденцы в форме тин-тин на палочках и жуют бананы с головкой из розового шоколада.
Синтоистские божества стремятся помочь людям в вопросах секса. В городе Кумамото есть храм, где поклоняются божеству, избавляющему от супружеских измен. Для этого молящиеся вбивают гвозди в деревянные макеты гениталий неверных супругов. В городе Кавасаки действует храм Канаяма, возведенный в эпоху Эдо (1600-1867) на пожертвования проституток, моливших защиту от венерических заболеваний. Япония - единственная страна, где есть праздники, прославляющие женские гениталии. Такой праздник, ежегодно проходит в городе Инуяма: участники шествия несут громадную модель раковины - символическое изображение женского органа. Потом раковина открывается, и сидящая внутри девочка выбрасывает из розовой полости рисовые лепешки. В конце церемонии деревянный член пронзает соломенный женский символ, а зрители поливают пронзенную композицию саке молочного цвета. Подобный же праздник есть в местечке Гакуден в храме, посвященном богине Идзанами.
Итак, японская мифология и синтоизм положительно относятся к сексу. По синтоистским представлениям половой акт улучшает и делает благополучной земную жизнь. Он не имеет ничего общего с грехом или чем-то постыдным. Проникновение из Китая буддизма в VI -VIII веке не изменило отношение японцев к сексу. Буддизм, как ранний - хинаяна, так поздний - махаяна, исключает секс только для монахов и монашенок. Мирянам секс не возбраняется. Им нельзя лишь нарушать запреты Будды на секс с малолетними и живущими с родителями, с чужими невестами и женами и с заключенными. Значительно сильнее буддизм повлиял на отношение к еде: под его влиянием японцы перестали есть мясо животных и птицы. Аскетическое влияние буддизма еще больше ослабло после появления в Японии в IX - XII веке секты Будды Западного Рая - Амитабхи, по-японски - Будды Амиды. В XII - XIII веке культ Будды Амиды стал массовым движением, и, что существенно, руководитель секты Синран (1173 - 1263) отказался от воздержания и сам имел шестерых детей. С XII века в Японии распространяется дзен-буддизм. Как и в секте Будды Амиды монахи школы дзен могли вступать в брак.
Хотя буддизм не изменил отношение японцев к сексу, некоторые изменения он все-таки внес. Буддизм усугубил неравенство полов. В отличие от синтоизма, в буддизме материнство не считается благом, что снижает социальную ценность женщины. Кроме того, буддистам свойственно предубеждение против крови, сопровождающей менструацию и рождение ребенка, что опять принижает женщин. Сами монахи практиковали педерастию с юными послушниками. Учителя дзен, влиятельные среди самураев, благосклонно относились к сюдо - педерастии самураев.
В старину Киото назывался Хэйан-кио - "Столица мира и спокойствия". Киото был столицей Японии более тысячи лет - с 794 по 1868 год. Даже, когда возвысился Эдо (нынешний Токио), Киото сохранял равный с ним статус. Реально он был столицей четыре столетия - с 794 по 1185 год. Этот период был золотым веком японской придворной культуры. Императорский двор покровительствовал искусствам. В столице жило около 100 000 человек: из них более 10 000 аристократов и чиновников. О жизни аристократов остались великие литературные произведения, созданные придворными дамами: Сэй Сёнагон (966 - 1017) - автором "Записок у изголовья" и Мурасаки Сикибу (973 - 1114), написавшей роман "Гэндзи-моногатари". "Записки у изголовья" представляют эссе, где наблюдения об окружающем чередуются со стихами и замечаниями на общие темы. "Гэндзи-моногатари" - "Повесть о Гэндзи", - обширный роман о любовных похождениях принца Гэндзи, Обе книги позволяют воссоздать жизнь аристократов в хэйянский период.
"Записки у изголовья" переполнены светской щебечущей болтовней. В ней император дарует ранг чиновника пятого ранга придворной кошке и ссылает на "Собачий остров" напавшую на нее придворную собаку (позже собака добилась прощения). В предутреннем тумане возвращается домой удачливый любовник, раздумывая о благодарственном письме к любимой. Вдруг он видит сквозь раскрытое окно веранды дремлющую даму, возлюбленный которой, верно, уже удалился. Мужчина заговаривает с ней, спрашивает о возлюбленном. Дама сожалеет, что он ушел на рассвете. "Может быть, и не следовало писать о таких безделицах как о чем-то значительном, но разговор их, право, был очень мил", - отмечает автор. Мужчина продвигает свои веером веер дамы и наклоняется, чтобы его поднять, но дама пугается и прячется в глубине покоя. Мужчина огорчен: "От Вас веет холодом", - бросает он с легким оттенком досады. А ведь недавно он тревожился, что не успеет написать письмо, пока не рассеется утренний туман. Но тот, кто покинул ложе дамы на рассвете, не столь забывчив:
"Слуга уже принес от него письмо, привязанное к ветви хаги. На цветах еще дрожат капли росы. Но посланный не решается отдать письмо, ведь дама не одна. Бумага цвета амбры пропитана ароматом и сладко благоухает. Дольше медлить неловко, и мужчина уходит, улыбаясь при мысли, что в покоях его возлюбленной могло после разлуки с ним, пожалуй, случиться то же самое".
Если в "Записках у изголовья" любовные сцены даны эпизодически, то в "Повести о Гэндзи" они составляют основное ее содержание. Тема романа - любовные искания прекрасного принца Гэндзи - побочного сына императора. "Сияющий принц" ищет в бессчетных любовницах образ матери, умершей, когда он был ребенком. В отличие от дона Жуана, Гэндзи не холодный распутник, а способен к угрызениям совести и состраданию. Его роман с женой отца императора омрачен сознанием незаконности связи. Повзрослев, Гэндзи приобретает чувство ответственности по отношению к женщинах. Он благороден по отношению к госпоже Мурасаки. Неспособная родить ему ребенка, она оставалась его любимой женой. После ее смерти Гэндзи, вновь женится, но узнает, что одна из его жен родила ребенка от молодого придворного. Круг замкнулся согласно Карме. Ведь в юности Гэндзи завел ребенка от наложницы отца, а теперь сам стал отцом чужого ребенка. Гэнди принимает духовный сан. Позже он умирает.
Записки и рисунки современников дают представление об идеале красоты аристократов Хэйана. В хэйанский период и много позже, вплоть до вестернизации в ХХ веке, японцы следовали китайскому образцу, отрицающему эстетику обнаженного тела. В литературе самым подробным образом описаны придворные одежды, но ничего не сказано о сложении людей их носивших. Все внимание обращено на лицо и волосы. Хэйанской красавице следовало иметь круглое лицо, высокий лоб, маленькие рот и нос, узкие глаза и белоснежную кожу. Волосы обязаны быть густыми, черными как смоль, гладкими и спускаться ниже колен. Красота естественная не отделялась от прически и макияжа. Волосы носили спутанными у висков и распущенными по спине. Тушью подчеркивали линию роста волос, чтобы они сходились на лбу треугольником. Женщины густо пудрили лицо рисовой пудрой и использовали белила. Естественные брови считались вульгарными, их сбривали и выше рисовали черные черточки. Глаза подводили черным или красным, губы красили красной помадой, но румяна еще не вошли в моду. Зато был распространен обычай чернить зубы. Чернение зубов - охагуро, пришло из Китая. В летописи VIII века воспевается красота девушек с "восхитительно черными блестящими зубами". О чернении зубов упоминается в "Повести о Гэндзи". В хэйянский период зубы чернили о женщины и девушки высших слоев, начиная с 12 - 16 лет. В рисунках хэйанских красавиц подчеркнуты изящество и печаль: длинные распущенные волосы, белоснежное печальное лицо, хрупкие руки, поникшая голова и окутанное шелками тело.
Мужчины аристократы были изящны, разряжены в шелка и совсем не походили на мужественных самураев следующих поколений. Они следили за прической, белили лицо, брили брови и рисовали бровки на лбу. В конце хэйанского периода мужчины тоже стали чернить зубы. Согласно легенде, моду ввел император Тоба, страдавший от плохих зубов. Черные зубы скрыли дефекты рта императора. Придворные последовали за ним, но красить зубы дозволялось только придворным не ниже пятого ранга. Хэйанские аристократы больше напоминали китайских придворных, чем японских феодалов. Они знали наизусть китайскую поэзию, цитировали Конфуция и китайских историков, владели искусством каллиграфии, умели слагать стихи, играли на музыкальных инструментах и даже могли расписать веер или ширму. Женщины были менее образованы, хотя лучшие не уступали мужчинам.
Хэйанские аристократы ставили стиль выше морали. Удивительная легкость нравов господствовала в придворных кругах. Ревность считалась болезнью и вызывала глубокое презрение. Поощрялась ветреность. Невинности опасались, как привлекающей злых духов. Аристократы обычно имели по несколько жен и наложниц. Моногамию считали странностью либо объясняли скудостью средств и низким происхождением. Статус аристократа буквально требовал от носителя любвеобилия. К женщинам отношение было строже, ведь идеальная женщина должна быть верной. Однако на практике многих дам посещало по несколько кавалеров, и при соблюдении дамами приличий - не столько этических, сколько эстетических, окружающие "глохли и слепли". Общественное мнение сурово осуждало изъяны в туалетах дам, но не любовные приключения. Неудивительно, что профессия куртизанки в период Хэйан не была популярной.
Не все было просто для любителей амурных приключений в "Столице мира и спокойствия". Знатные хэйанские дамы и девицы были полузатворницы. Вне дома они передвигались в запряженных быком двухколесных повозках, укрытые шторами и занавесками от посторонних взглядов. Чтобы увидеть избранницу оставалось подглядывание -каймами, считавшееся первой стадией сближения. Подглядывать можно было с улицы, если поклонник не имел доступа в дом, или из сада, если он был в близких отношениях с хозяином. Во внутренних помещениях обычно царил полумрак, и они были закрыты внешними занавесями, так что искателю мало что удавалось увидеть. Лучшая возможность представлялась на храмовых праздниках, когда дамы и девицы отправлялись взглянуть на торжественную процессию из повозки. Тогда молодой человек иногда мог разглядеть лицо женщины.
Если мужчина желал познакомиться с девушкой или дамой, то он действовал через одну из ее прислужниц, выступавших в роли посредниц. С помощью прислужницы, поклонник передавал избраннице письмо, в которое обязательно входило пятистрочное стихотворение-танка, рассказывающее о его чувствах. Например, такое:
"Лишь речи о тебе
Заслышу я, моя кукушка,
Так грустно делается мне...
О, как мечтаю я сердечный
С тобою разговор вести!"
Получившая обсуждала письмо с родственницами и доверенными служанками. Достойному она посылала ответные стихи - не слишком обнадеживающие. Некоторое время шла переписка, затем, если стороны не испытывали разочарования, мужчина наносил визит избраннице. Несколько раз он посещал ее дом, переговариваясь с ней через прислужницу, затем, после обмена новыми письмами, получал возможность беседовать с предметом своей страсти через занавес. ... Наконец, наступало сближение. Здесь были свои сложности. Дело в том, что внутреннее пространство японских домов разделялось ширмами и экранами из расписного шелка или бумаги. Вся жизнь происходила практически на виду и на слуху обитателей дома, включая прислужниц и слуг. Приходя к женщине, мужчине следовало соблюдать предельную осторожность, чтобы не привлечь внимания дворни. Придворная дама Сэй Сёнагон делится впечатлениями:
"Спрячешь с большим риском кого-нибудь там, где быть ему не дозволено, а он уснул и храпит! Принимаешь тайком возлюбленного, а он явился в высокой шапке! Хотел пробраться незамеченным, и вдруг шапка за что-то зацепилась и громко шуршит. Мужчина рывком перебрасывает себе через голову висящую у входа плетеную штору - и она отчаянно шелестит. Если это тяжелая штора из бамбуковых палочек, то еще хуже! Нижний край ее упадет на пол с громким стуком. А ведь, кажется, нетрудное дело - поднять штору беззвучно. Зачем с силой толкать скользящую дверь? Ведь она сдвинется бесшумно, стоит только чуть-чуть ее приподнять. ... До чего же неприятно!".
Любовнику следовало уйти на рассвете, как можно раньше, пока дом погружен в сон. При расставании нет незначительных мелочей. Сэй Сёнагон пишет по этому поводу:
"Когда ранним утром наступает пора расставанья, мужчина должен вести себя красиво. Полный сожаленья, он медлит подняться с любовного ложа ... Сидя на постели, он не спешит натянуть на себя шаровары, но склонившись к своей подруге, шепчет ей на ушко то, что не успел сказать ночью. Как будто у него ничего другого и в мыслях нет, а смотришь, он незаметно завязал на себе пояс. ... А ведь случается, иной любовник вскакивает утром как ужаленный. Поднимая шумную возню, суетливо стягивает поясом шаровары, ... с громким шуршаньем прячет что-то за пазухой, тщательно завязывает на себе верхнюю опояску".
Вернувшись со свидания, следовало немедленно - "пока не просохла роса" - написать стихотворное любовное послание своей даме. Не отправить такое послание - значит, оскорбить возлюбленную. От женщины требовались тонкость чувств, нежность и мягкость. По словам Мурасаки Сикибу, автора "Повести о Гэндзи", женщина должна уметь завоевывать благосклонность своим поведением и добротой:
"Главное для женщины - быть приятной и мягкой, спокойной и уравновешенной. И тогда ее обхождение и доброта будут умиротворять. Пусть ты непостоянна и ветрена - если нрав твой от природы открыт и людям с тобой легко, они не станут осуждать тебя. Та же, кто ставит себя чересчур высоко, речью и видом - заносчива, обращает на себя внимание излишне, даже если ведет себя с осторожностью".
Идиллия влюбленных имела оборотную сторону. Писательница Ольга Чигиринская вносит трезвую нотку в представления, что скрывалось за куртуазными романами той изысканной эпохи. Она обратила внимание на большое число изнасилований в хэйанских повестях об изысканной любви:
"Кажется совершенно невероятным, что кавалер, посвящавший даме (от которой он видел в лучшем случае рукава, проникшие под занавеску) полные тонкого очарования стихи - при первой же очной встрече трахает ее, совершенно не интересуясь ее мнением на этот счет. Иногда в присутствии служанок. Я вам больше скажу - герой подчас не интересовался даже именем женщины, которую поимел".
Чигиринская объясняет этот парадокс тем, что в культуре Хэйан женщина является объектом вожделения: "Любить женщину для хэйанского аристократа означает желать ее в физическом смысле". Если же люди любят друга по переписке или, в лучшем случае, общаясь через занавеску, то объектом вожделения становится не конкретная женщина, а женщина "вообще". Отсюда - случаи изнасилования любой женщины, оказавшейся за занавеской, куда проник поклонник - не только "объекта страсти", но ее сестры, служанки. Причем, при полном молчании потерпевшей: "... женщины никогда не возмущались. Они предпочитали подвергнться изнасилованию тайно, нежели позвать на помощь - и объявить тем самым о своем позоре. Позор в таких ситуациях падал только на женщину".
Любовные похождения хэйянских аристократов не ограничивались женщинами: мальчики тоже привлекали благосклонное внимание. Так Гэндзи, "Сияющий принц", увлекался женщинами, но бывали случаи, когда он предпочитал брата сестре:
"Тогда хоть ты не покидай меня, - попросил Гэндзи, и мальчик лег рядом. Глядя на своего молодого, доброго господина, он радовался своему счастью, а тот скорее всего думал: "Право, это дитя куда милее своей жестокосердной сестрицы...".
С конца Х века власть императорского двора стала ослабевать. Управление провинциями перешло в руки феодалов, купивших чиновничьи должности, но превратившихся в наследственных властителей. Ослабление центральной власти привело к набору феодалами частных армий и междоусобным войнам.
С XII по конец XVI в Японии почти постоянно шли войны - от мелких стычек до гражданских войн за пост правителя страны - сёгуна. Главным участниками войн были самураи. Об их происхождении нет общего мнения. Одни историки считают, что самураи выходцы из крестьян, сменивших мотыгу на меч. Другие видят в них потомков разорившихся аристократов. Скорее всего, самураи произошли из разных слоев общества. Как бы то ни было, самураи сложились в сословие служилых людей (самурай - "тот, кто служит"), но в отличие от московских детей боярских, служивших не государю, а крупным феодалам. В этом, самураи похожи на европейских рыцарей. Много общего с рыцарями у них и в других отношениях. Те и другие мастерски владели оружием, были храбрыми и преданными сюзерену. И самураи, и рыцари соблюдали кодекс чести, не боялись трудностей и презирали торговлю.
На этом сходство между самураями и рыцарями заканчивается. Те и другие были фанатики, но их фанатизм не совпадал. Самураям было чуждо религиозное рвение рыцарей-крестоносцев, их желание освободить Гроб Господень, но они были фанатично преданы сюзерену, вплоть до готовности свершить по его приказу сеппуку (вспарывание живота). Верящие в переселение душ самураи меньше ценили свою жизнь, чем рыцари. Они предпочитали смерть плену, а рыцари охотно сдавались другим рыцарям и дружески с ними пировали и охотились, ожидая выкупа. В отличие от рыцарей, самураям было чуждо галантное отношение к дамам. Женщины самураев безоговорочно подчинялись отцам и мужьям, но сами самураи - они были мужественны и тверды, преданны долгу и при случае способны сражаться - их учили фехтовать длинными алебардами - нагината. Жена самурая даже помыслить не могла изменить мужу, и ни о каких адюльтерах эпохи Хэйан здесь не могло быть речи. Что касается мужчин самураев, то для них ограничений не существовало: они заводили наложниц и обращались к услугам Плывущего или Ивого мира, иными словами - к проституткам. Однако большинство самураев считало, что слишком частое общение с женщинами ведет к утрате доблести и духа, а потому лучше свести его к минимуму.
Важное место в жизни самураев занимало сюдо (шудо) - гомосексуальная любовь старшего и младшего самураев - зрелого воина и юноши. Эти отношения получили распространение среди самураев в XII веке не без влияния монахов-буддистов, практиковавших педерастию с юными послушниками. У самураев отношения старшего и младшего любовников очень напоминали педерастию спартанцев древней Греции. Старший самурай брал на себя нравственное и физическое воспитание юноши, а сексуальная близость способствовала установлению любви и пониманию между ними. Такие отношения помогали юноше подготовиться к взрослой жизни и стать настоящими самураем. В отличие от греков, у японцев именно юноша должен был добиваться расположения взрослого самурая. Как и у греков, сексуальная близость между учителем и учеником прекращалась, когда молодой человек взрослел. Он женился и заводил семью, но сохранял дружеские отношения с учителем. Случалось и так, когда наставник и ученик они продолжали любовную связь вопреки обычаю.
В средневековой Японии, как и в Элладе, педерастия считалась более высоким и изящным проявлением любви, чем отношения с женщиной. Среди самураев она считалась полезной для мальчиков - ведь сюдо учит добродетели, честности и восприятию красоты, тогда как любовь женщины ослабляет воинский дух.
Наставники вкладывали все свои знания и в обучение юношей боевым искусствам. "Только так сюдо могло стать бусидо". Путь юноши (вакасю:до - сокр. сюдо) - путем самурая (бусидо). Множество сочинений прославляло красоту и доблесть мальчиков, следующих сюдо. Авторы трактовали эти отношения в духе высокой романтики, основанной на верности и готовности умереть за любимого. Иногда самураи дрались на дуэли, защищая честь любовников. Своего пика однополая любовь в Японии достигла в XVI - XVIII веке, распространившись среди городского населения. Но именно популярность гомосексуализма среди презренных сословий (торговцев, актеров) и, тем более, появление мужской проституции привело к угасанию практики сюдо у самураев - педерастия утратила ореол духовного учительства.
Сексуальная культура японцев. Часть II
В средневековой Японии отцы благополучных семей не отдавали дочерей в проститутки. Тем не менее, проституция не считалась грехом или особо презренным занятием (проститутки стояли выше в социальном плане, чем эта), и проститутки не осуждались обществом и духовенством. В этом отношении Япония коренным образом отличалась от Христианского мира. До 1617 года проституцией можно было невозбранно заниматься по всей Японии.
Проститутки стояли вне четырех сословий, лишь немного выше, чем хинин и эта, - их объединяли вместе с актерами, музыкантами, танцорами в группу "приречных людей" - каварамоно, обитателей предместий, заливаемых во время разлива рек. Сами проститутки - юдзё, делились на разряды - от куртизанокдо проституток при банях и уличных проституток. Куртизанки развлекали самураев и купцов. Куртизанки высшей категории - тайю, умели писать стихи, играли на струнных инструментах - лютне сямисэне, и цитре кото, владели искусством игры в угадывание запахов благовоний и искусством чайной церемонии. Тайю обслуживали знать и самых богатых купцов.К концу XVI века в Японии насчитывались десятки тысяч проституток, причем большинство юдзё проживало в приречном пригороде столицы страны Киото. Вопреки распространенному мнению, первый закрытый квартал развлечений появился не в XVII, а в XVI веке, при сёгуне Тойотоми Хидейоши. В 1589 году один из его приближенных, по имени Сабуроемон Хара, попросил разрешения открыть бордель. Сёгун выдал ему разрешение, и тот построил небольшой, окруженный стенами квартал неподалеку от императорского дворца. Хара назвал его Янагимачи - Ивовый город (ива - символ проституции в средневековом Китае и Японии). В борделях и чайных Ивового города работали куртизанки, обслуживавшие столичных аристократов. Ивовый город пользовался успехом, но был расположен слишком близко к дворцу. В 1602 г. его перенесли подальше от дворца, а с 1635 года он получил новое название Симабара. Симабару называли "разрешенным кварталом" или просто "кварталом", чтобы различать его куртизанок, от низкоразрядных нелегально работающих юдзё. В Симабаре и поныне работают две чайных. Следует заметить, что чайные - отяя, или "чайные дома", не имеют ничего общего с домиками для чайных церемоний. В чайных играет музыка, танцуют, развлекаются, там часто едят и всегда пьют, но меньше всего чай. В старину в чайных развлекались с проститутками; ныне там выступают гейси.
С переходом власти в руки Токугавы Иэясу (1603), ставка сёгуна была перенесена в Эдо (Токио). В XVII веке больше половины населения Эдо составляли самураи, в основном, неженатые; среди прочих было много купцов и торговцев из Киото и Осаки, оставивших семьи дома. "Городом холостяков" назвал Эдо великий японский новеллист XVII века Ихара Сайкаку. Неудивительно, что Эдо привлек многочисленных юдзё. В прибрежной зоне возник квартал публичных домов, причем посетителям предлагали не только секс, но развлечения - представления артистов кабуки, различного рода танцы, пение, борьба, выступления музыкантов. Оживленная жизнь квартала порождала непорядки - сюда стекались ронины - безработные самураи, потерявшие своих даймё. Часто случались дуэли и убийства, и власти опасались, что ронинов используют для восстания. Поэтому уместным оказалось прошение владельца борделя Сёдзи Дзинемона о выдаче ему разрешения на строительство в Эдо квартала для развлечений. Сёдзи указал на преимущества для властей и общества, если публичные дома будут собраны в одном месте и проституция поставлена под контроль. В 1617 году разрешение было дано. В 1626 году окруженный стеной и рвом веселый квартал Ёсивара распахнул для посетителей свои единственные ворота. Ворота были одни в целях контроля за порядком, за посетителями и за обитателями квартала.Свободная проституция в Японии была запрещена (хотя запреты постоянно нарушались) и основная часть юдзё проживала в огороженных кварталах главных городов страны - Ёсиваре в Эдо, Симабаре в Киото, Синмачи в Осаке, Маруяме в Нагасаки. Считалось, что в Симабаре - самые красивые девушки, в Синмачи - лучшие дома и удобства, в Маруяме - девушки носят самые роскошные кимоно, а девушки Ёсивары всех превосходят по стилю - хари. В Ёсиваре второй половине XVII века жило 4 тыс. проституток и столько же обслуги и насчитывалось 200 публичных домов. В квартал был запрещен вход с оружием и въезд на лошади. Самураям запрещалось посещать веселый квартал, но они постоянно туда ходили, прикрыв лица. Ворота на ночь запирали, однако клиентам было разрешено оставаться ночевать в квартале. Выбрать девушку можно было, прогуливаясь по улицам Ёсивары. Юдзё сидели вдоль улиц на верандах за решетчатыми стенками. Впрочем, смена девушек не поощрялась, обычно посетитель, выбрав юдзё, посещал только ее. Выбор оформлялся договором, чтобы со временем сменить девушку, требовалось получить согласие обоих. Юдзё имели право, в некоторых случаях, отвергать неугодных клиентов. Им разрешалось выходить за стены квартала в трех случаях: для посещения врача, по вызову в суд и вместе с клиентом для любования цветением сакуры. Девушку всегда сопровождал осведомитель полиции. Ходить юдзё имели право только босиком.
Будущие проститутки продавались бедствующими родителями в возрасте 6 - 7 лет. Работорговля в Японии была запрещена, поэтому заключался контракт сроком на десять лет. Но на самом деле, девочка становилась собственностью владельца публичного дома. Уже к моменту прихода в публичный дом на ней лежал долг за деньги, полученные родителями. Со временем, долг нарастал - ведь каждое зернышко съеденного риса и кусок шелка для кимоно увеличивали его. Когда девочка достаточно вырастала, чтобы работать, долг достигал таких размеров, что не было никакой возможности его отработать. Сначала девочки работали прислугой, затем служительницами куртизанок. Куртизанки учили их как себя вести, каллиграфии, чайной церемонии, музыке и уловкам по обольщению мужчин. В 13 - 14 лет девочек лишали невинности. Обряд назывался мидзуагэ: девочку церемониально дефлорировал уважаемый клиент, который щедро за это платил. Если девушка была очень хороша собой, она становилась коси - куртизанкой второго ранга (из немногих коши вырастали куртизанки первого ранга - тайю). Остальные становились юдзё низшего разряда, чей удел сидеть за решетками веранд чайных, ожидая клиента.
Договоры с юдзё клиенты заключали в публичных домах, но "обслуживали" их в чайных, которых в одном Ёсивара было 400. Надо сказать, что постоянные посетители большую часть времени проводили не в занятиях сексом, а в компании, где за чашкой сакэ беседовали всерьез и шутили, читали стихи, наслаждались искусством танцоров и музыкантов. Всего этого им не хватало дома и "веселые кварталы" стали не только физической, но духовной отдушиной для мужчин, уставших от монотонности регламентированной общественной и семейной жизни. В период Эдо, при сёгунах Токугава, Япония наслаждалась миром и спокойствием, но за счет установления неподвижной социальной системы. Все было упорядочено, каждый закреплен на своем месте и не мог изменить судьбу. Особенно это касалось самураев, лишившихся любимого занятия - войны, возможности прославиться и продвинуться вверх. Еще хуже себя чувствовали купцы и торговцы; несмотря на богатства, им не позволяли подняться вверх по социальной лестнице. Оставалось одно - развлекаться, и "веселые кварталы" стали центром культурной жизни и искусства страны.
Во второй половине XVII века пришло осознание, что "веселые кварталы" не просто Ивовый мир, т.е. мир проституток, но текучий, плывущий мир. В этом мире радость наслаждения оттенялась буддистским пониманием, что все земное преходяще и иллюзорно. Но люди Плывущего мира хотели поймать свой миг счастья, о чем пели чаровницы "веселых кварталов":
"Пусть в ином перерожденье
Буду я иной,
А сейчас любовь земная
Властна надо мной.
Что мне проку от учений,
Данных на века,
Если жизнь моя - росинка
В чашечке вьюнка!.."
Буддийский термин укиё, означающий "горестный", "быстротечный" мир, приобрел в "веселых кварталах" смысл плывущего, меняющегося мира наслаждений. Понятие укиё впервые переосмыслил Асаи Рёи в "Повести об изменчивом мире" - "Укиё моногатари" (1661). Герой повести, любитель наслаждений, живет по законам "изменчивого мира", "сладко покачиваясь на волнах неведомого, точно тыква на воде". Философия и эстетика "изменчивого мира" получила развитие в романе Ихара Сайкаку "Мужчина, несравненный в любовной страсти" (1682). Роман повествует о любовных приключениях горожанина по имени Ёноскэ (букв. "человек изменчивого мира"). "К пятидесяти четырем годам он познал любовь 3742 женщин и 725 юношей". Правда, к шестидесяти годам Ёноскэ сдал: "Годы любовных утех истощили его силы. ... Без палки из тутового дерева ходить ему было так же трудно, как трудно ехать телеге на шатких колесах. Да и на ухо он сделался туговат. ... Изменчивый мир! И верно, ничто так не меняется, как жизнь человека...". Но Ёноскэ не унывает: он покупает корабль в Нагасаки, называет его "Кораблем Сладострастия" и отплывает на Остров Женщин, где островитянки "сами налетают на мужчин". Жизнь прошла, но Ёноскэ остался верным радостям Плывущего мира.
В первой половине XVII века сложился укиё-э - один из известных стилей японского изобразительного искусства. Под укиё-э понимают широко распространенные в период Эдо жанровые произведения - живопись и, в особенности, гравюру. Укиё-э означает "картинки плывущего мира". В центре внимания художников были обитатели мира наслаждений: прекрасные дамы - куртизанки и гейши, актеры театра кабуки, т.е. "куртизаны" мужского пола, эротические сцены ("весенние картинки" - сюнга), сцены любования природой, праздники и фейерверки. Есть и подтекст: художники, работавшие в стиле укиё-э, были знакомы с принципами западного искусства и использовали законы перспективы. Для японских зрителей, привыкших к плоским изображениям, мир на картинках укиё-э воспринимался как объемный, "всплывающий" на поверхности листа или, наоборот, "тонущий" в его глубине.
Первые картинки в стиле укиё-э появились в начале XVII века в лавках Киото; это были живописные работы - монохромные, простые по композиции, а потому недорогие. Картинки назывались сикоми-э, "быстро изготовленные картинки", их в огромных количествах писали художники, объединенные в артели. Главной темой были "банные девушки" из разряда дешевых проституток и известные куртизанки. Картинки сикоми-э были популярны среди горожан, однако как художественный стиль быстро достигли предела возможностей. Революцию в укиё-э произвел Судзуки Харунобу, в 1764 году впервые применивший технику цветной печати на деревянных досках, названную нисики-э, "парчовые картинки", или Эдо-э, эдоские картинки. Появилась возможность массово копировать гравюры известных художников. Конец XVIII - начало XIX века был периодом расцвета укиё-э. Сам стиль долгое время считался в Японии "низким" жанром. Изменить отношение японцев к укиё-э помогли иностранцы. В Европе XIX века японские гравюры вошли в моду, их охотно покупали. Эстетика укиё-э оказала огромное влияние на импрессионистов, особенно на Эдгара Дэга, Клода Монэ и Винсента Ван-Гога
.Особо следует сказать об эротическом (порнографическом) направлении укиё-э - "весенних картинках" сюнга. Эротические рисунки известны в Японииеще спериода Хэйан (IX - XI вв.). Появились они под влиянием иллюстраций из китайских медицинских пособий. Китайские художники преувеличивали размеры половых органов и не обращали внимания на эротику и красоту человеческого тела; те же особенности типичны для японских изображений. Расцвет эротических рисунков в Японии пришелся на период Эдо (1603 - 1867). Как и другие направления укиё-э, популярности сюнга способствовала техника цветной печати на деревянных досках, позволившая массово копировать гравюры лучших художников. Правительство пыталось запретить "веселые картинки" (указы 1661 и 1772 гг.), но без особого успеха. Даже став нелегальной, сюнга продолжала процветать. Смертельный удар по ней нанесли не правительственные указы, а появление эротической фотографии.Сюнга оказала большое влияние на современный хентай (эротическое направление в комиксах - манга и мультфильмах - анимэ) и на японскую порнографию.
В древней и средневековой Японии не было четкой грани между танцовщицами и проститутками. Те и другие принадлежали к "приречным людям" - каварамоно, призванным развлекать население. Жрицы синтоистских храмов стояли несравненно выше, но исполнительницы ритуальных танцев тоже отдавали свое тело. Неясно, была ли танцовщица Окуни служительницей святилища Идзумо, как она утверждала, либо простой каварамоно, но несомненно то, что она была очень талантлива и не чужда проституции. Окуни танцевала в сопровождении женского ансамбля из певиц, флейтисток и барабанщиц. Начинала она в 1603 году в приречном квартале Киото и сразу вызвала восхищение зрителей - от самураев до простого люда. Всем полюбились комические пантомимы, где Окуни выступала в роли мужчины. Особенным успехом пользовался созданный ей образ горожанина - посетителя "веселых кварталов". Одетый в парчовые шаровары и кожаный жилет молодой человек с нарисованными усами заигрывает с женщинами из чайных, ухаживает за куртизанками и договаривается о сексе в бане. Все это было очень смешно и откровенно эротично. Представления Окуни стали называть кабуки, что означает "игривый", "сумасбродный".
Известность Окуни все возрастала: в 1607 году ее вместе с ансамблем пригласили в Эдо танцевать в замке сёгуна. Новый жанр стал популярен - у Окуни появились подражательницы. Конкурирующие труппы дали начало новому жанру - театру кабуки, сочетавшему драматическое и танцевальное искусства. Труппы состояли исключительно из женщин. В репертуаре преобладали эротические комедии, да и сами актрисы зарабатывали на жизнь не только на сцене. Поэтому слово кабуки нередко понимали как "театр поющих и танцующих куртизанок". Успех актрис кабуки у мужчин стал походить на массовое помешательство. Современник писал: "Мужчины спускали состояния, некоторые забывали отцов и матерей, другие не заботились, ревнуют ли матери их детей...". Все это вызывало раздражение правительства - сёгунат возмущала не аморальность представлений кабуки, а их неистовая атмосфера, приводившая к нарушению общественного порядка.
После очередного скандала в 1628 году женщинам запретили выступать на сцене.Закон было крайне сложно провести в жизнь и его пришлось повторять в 1629, 1630, 1640, 1645, 1646 и 1647 году. В конце концов, женщины были окончательно изгнаны с подмостков сцены. Их заменили юноши, игравшие мужские и женские роли. Изменились и постановки - больше внимания стали уделять акробатике, а не танцу. Но сексуальная атмосфера вокруг кабуки не исчезла, ведь 12 - 15-летние актеры были несравненно желаннее женщин для буддийских монахов, да и многих склонных к педерастии самураев и горожан. Вновь началось разбрасывание денег, ссоры и поединки из-за любовников. В 1652 году, сразу после смерти сёгуна - любителя мальчиков, юные актеры, вслед за женщинами, были изгнаны со сцены. Теперь в театре кабуки играли только взрослые актеры-мужчины. Репертуар театра обогатился, кабуки приобрел утонченность и драматургическую глубину. Актеры театра делятся на исполнителей мужские и женских ролей. Последних называют оннагата или ояма - "актеры женского стиля". Среди них много гомосексуалистов, но их любовные связи малозаметные, без ажиотажа и скандалов женского и юношеского театра кабуки.
Японское слово гейся (а не гейша) пишут двумя иероглифами: гей - искусство и ся - человек, что значит "человек искусства". Гейси имели предшественников в виде танцоров и музыкантов в нелегальных "цветочных кварталах" больших городов Японии. Большинство артистов заодно занимались проституцией - женской или мужской. В XVII веке музыканты-мужчины получили прозвание гейси. Главным музыкальным инструментом был сямисэн - трехструнная лютня, завезенная в Японию с островов Рюкю. Корпус сямисэна делали из твердых пород дерева и обтягивали кошачьей кожей. Предпочитали белые шкурки молодых девственных кошек, с кожей еще не расцарапанной страстными самцами. Игра на сямисэне сопровождалась пением меланхоличных любовных песен. Особенно популярны были выступления музыкантов в чайных "цветочных кварталов" - Гиона и Понто-тё в Киото и Фукагавы в Эдо. В середине XVII века музыкантши тоже стали называть себя гейси. Сохранилось имя первой женщины гейси - Кикуя. Блестящая певица и танцовщица, она держала чайную в Фукагаве. Одновременно в Киото, в квартале платной любви Симабара, появились женщины барабанщицы, называвшие себя гейко - "дитя искусства". Так до сих пор себя называют гейси Киото.
В отличие от Симабары, женщины гейси долго не допускались в огороженный квартал проституток Ёсивара в Эдо. Но время работало на них: в XVIII веке гейси получили доступ во все кварталы развлечений. В 1761 году в Ёсивара появилась первая женщина-гейся. Звали ее Касэн. В юности она работала юдзё, но, поднакопив денег, открыла свою чайную. Следом за Касэн в Ёсивару потянулись другие женщины гейси. Постепенно их стало больше, чем мужчин. В 1771 году в Ёсивара числились как гейси 16 женщин и 31 мужчина, в 1775 году - 33 женщины и 31 мужчина, в 1800 году - 143 женщины и 45 мужчин. Гейси становились все более женской профессией. Произошло их окончательное отделение от проституток. Гейси не были обязаны отдаваться клиенту; они могли вступать с ним в связь, но это был свободный выбор. В знак отличия от юдзё гейши завязывали пояс оби сзади, как обычные японки, а не спереди, как делали юдзё. Гейсям было предписано носить более скромные одежды, чем юдзё, и запрещено переманивать у проституток клиентов. Одним словом, гейси выделились как артистки, зарабатывающие на жизнь искусством.
На самом деле, гейси продавали свое тело, но делали это изящно - как знак особого внимания к достойному и уважаемому клиенту. Такой клиент - данна, почти всегда преклонных лет, содержал гейсю, оплачивая ее жилье и расходы. Находясь на содержании данны, гейся продолжала выступать, но если влюбленный данна женился на ней, она прекращала работу. В старой Японии обучение гейси начинали в возрасте шесть лет, шесть месяцев и шесть дней. Ученицами становились потомственно, но также покупали красивых девочек у бедняков. От полугода до двух лет она сикоми - младшая ученица на побегушках, затем минараи - наблюдающей за учителем. Минараи получала наставницу - "старшую сестру", опытную майко или гейсю. Вместе со "старшей сестрой" она посещала чайные, училась правильно краситься, одеваться, ходить, танцевать, играть и петь. Дебют в качестве гейши-ученицы - майко, называется мисэдаси: виновница торжества одетая, причесанная и набеленная как майко, посещает чайные и дома гейш и получает подарки деньгами.
В возрасте 15 лет майко подобно ученицам куртизанок проходили обязательный обряд дефлорации - мидзуагэ. Обряд совершал богатый уважаемый клиент, который щедро за это платил. Разница между майко и юными куртизанками состояла в том, что клиент, дефлорирующий майко, становился ее данна, т.е. брал новую гейсю на содержание, тогда как юная куртизанка получала от своего клиента лишь денежный подарок. После мидзуагэ начинающая гейся или юдзё начинали носить новую прическу, соответствующую новому статусу. Современные гейси продажу девственности пожилым клиентам не практикуют, а ритуал мидзуагэ сопровождается только сменой причёски. Смена прически означает, что девушка вступила в последний период пребывания майко. Заключительный этап - церемония эрикае, или "превращение воротника". Это происходит, когда майко меняет свой красный вышитый воротник на белый воротник гейши. К этому времени девушке 18 - 20 лет, у нее есть свой круг клиентов и ока-сан - хозяйка дома, где живут гейси и их ученицы,разрешает ей работать самостоятельно. Кроме белого воротника, гейсю отличает от майко менее яркое кимоно и то, что она не показывает свои волосы, а носит парик.
Гейси процветали весь XIX век, но особенно, начиная с 1840-х годов, когда начались гонения на проституцию. Гейси проститутками не считались и даже расширили свою клиентуру за счет исчезновения дорогих куртизанок. К тому же, гейси были необходимы для достойной организации банкетов. Пережили гейси и реформы Мейдзи по европеизации страны. В глазах японцев они оставались носительницами традиционной женской культуры. До 1945 года гейси пользовались государственной поддержкой. Положение ухудшилось после поражения Японии и оккупации страны американцами. Резко изменились вкусы населения: гейси становились все менее интересны молодежи. Лишь пожилые люди хранили им верность, но с ростом корпораций и поглощением независимых бизнесов число спонсоров резко уменьшилось. Служащий корпорации есть человек на зарплате. Он не может распоряжаться средствами бизнеса. У японских менеджеров просто нет возможности стать данна, да и вкусы большинства менеджеров изменились. Поэтому многие в стране осознают опасность полного исчезновения носительниц древней красоты. В настоящее время чайные с гейсями сохранились в Киото и в Каназаве на западе Японии. Предпринимаются меры по финансовой поддержке гейсьсо стороны местных муниципалитетов.
- Jun. 3rd, 2012 at 1:57 AM
В средневековой Японии отцы благополучных семей не отдавали дочерей в проститутки. Тем не менее, проституция не считалась грехом или особо презренным занятием (проститутки стояли выше в социальном плане, чем эта), и проститутки не осуждались обществом и духовенством. В этом отношении Япония коренным образом отличалась от Христианского мира. До 1617 года проституцией можно было невозбранно заниматься по всей Японии.
Проститутки стояли вне четырех сословий, лишь немного выше, чем хинин и эта, - их объединяли вместе с актерами, музыкантами, танцорами в группу "приречных людей" - каварамоно, обитателей предместий, заливаемых во время разлива рек. Сами проститутки - юдзё, делились на разряды - от куртизанокдо проституток при банях и уличных проституток. Куртизанки развлекали самураев и купцов. Куртизанки высшей категории - тайю, умели писать стихи, играли на струнных инструментах - лютне сямисэне, и цитре кото, владели искусством игры в угадывание запахов благовоний и искусством чайной церемонии. Тайю обслуживали знать и самых богатых купцов.К концу XVI века в Японии насчитывались десятки тысяч проституток, причем большинство юдзё проживало в приречном пригороде столицы страны Киото. Вопреки распространенному мнению, первый закрытый квартал развлечений появился не в XVII, а в XVI веке, при сёгуне Тойотоми Хидейоши. В 1589 году один из его приближенных, по имени Сабуроемон Хара, попросил разрешения открыть бордель. Сёгун выдал ему разрешение, и тот построил небольшой, окруженный стенами квартал неподалеку от императорского дворца. Хара назвал его Янагимачи - Ивовый город (ива - символ проституции в средневековом Китае и Японии). В борделях и чайных Ивового города работали куртизанки, обслуживавшие столичных аристократов. Ивовый город пользовался успехом, но был расположен слишком близко к дворцу. В 1602 г. его перенесли подальше от дворца, а с 1635 года он получил новое название Симабара. Симабару называли "разрешенным кварталом" или просто "кварталом", чтобы различать его куртизанок, от низкоразрядных нелегально работающих юдзё. В Симабаре и поныне работают две чайных. Следует заметить, что чайные - отяя, или "чайные дома", не имеют ничего общего с домиками для чайных церемоний. В чайных играет музыка, танцуют, развлекаются, там часто едят и всегда пьют, но меньше всего чай. В старину в чайных развлекались с проститутками; ныне там выступают гейси.
С переходом власти в руки Токугавы Иэясу (1603), ставка сёгуна была перенесена в Эдо (Токио). В XVII веке больше половины населения Эдо составляли самураи, в основном, неженатые; среди прочих было много купцов и торговцев из Киото и Осаки, оставивших семьи дома. "Городом холостяков" назвал Эдо великий японский новеллист XVII века Ихара Сайкаку. Неудивительно, что Эдо привлек многочисленных юдзё. В прибрежной зоне возник квартал публичных домов, причем посетителям предлагали не только секс, но развлечения - представления артистов кабуки, различного рода танцы, пение, борьба, выступления музыкантов. Оживленная жизнь квартала порождала непорядки - сюда стекались ронины - безработные самураи, потерявшие своих даймё. Часто случались дуэли и убийства, и власти опасались, что ронинов используют для восстания. Поэтому уместным оказалось прошение владельца борделя Сёдзи Дзинемона о выдаче ему разрешения на строительство в Эдо квартала для развлечений. Сёдзи указал на преимущества для властей и общества, если публичные дома будут собраны в одном месте и проституция поставлена под контроль. В 1617 году разрешение было дано. В 1626 году окруженный стеной и рвом веселый квартал Ёсивара распахнул для посетителей свои единственные ворота. Ворота были одни в целях контроля за порядком, за посетителями и за обитателями квартала.Свободная проституция в Японии была запрещена (хотя запреты постоянно нарушались) и основная часть юдзё проживала в огороженных кварталах главных городов страны - Ёсиваре в Эдо, Симабаре в Киото, Синмачи в Осаке, Маруяме в Нагасаки. Считалось, что в Симабаре - самые красивые девушки, в Синмачи - лучшие дома и удобства, в Маруяме - девушки носят самые роскошные кимоно, а девушки Ёсивары всех превосходят по стилю - хари. В Ёсиваре второй половине XVII века жило 4 тыс. проституток и столько же обслуги и насчитывалось 200 публичных домов. В квартал был запрещен вход с оружием и въезд на лошади. Самураям запрещалось посещать веселый квартал, но они постоянно туда ходили, прикрыв лица. Ворота на ночь запирали, однако клиентам было разрешено оставаться ночевать в квартале. Выбрать девушку можно было, прогуливаясь по улицам Ёсивары. Юдзё сидели вдоль улиц на верандах за решетчатыми стенками. Впрочем, смена девушек не поощрялась, обычно посетитель, выбрав юдзё, посещал только ее. Выбор оформлялся договором, чтобы со временем сменить девушку, требовалось получить согласие обоих. Юдзё имели право, в некоторых случаях, отвергать неугодных клиентов. Им разрешалось выходить за стены квартала в трех случаях: для посещения врача, по вызову в суд и вместе с клиентом для любования цветением сакуры. Девушку всегда сопровождал осведомитель полиции. Ходить юдзё имели право только босиком.
Будущие проститутки продавались бедствующими родителями в возрасте 6 - 7 лет. Работорговля в Японии была запрещена, поэтому заключался контракт сроком на десять лет. Но на самом деле, девочка становилась собственностью владельца публичного дома. Уже к моменту прихода в публичный дом на ней лежал долг за деньги, полученные родителями. Со временем, долг нарастал - ведь каждое зернышко съеденного риса и кусок шелка для кимоно увеличивали его. Когда девочка достаточно вырастала, чтобы работать, долг достигал таких размеров, что не было никакой возможности его отработать. Сначала девочки работали прислугой, затем служительницами куртизанок. Куртизанки учили их как себя вести, каллиграфии, чайной церемонии, музыке и уловкам по обольщению мужчин. В 13 - 14 лет девочек лишали невинности. Обряд назывался мидзуагэ: девочку церемониально дефлорировал уважаемый клиент, который щедро за это платил. Если девушка была очень хороша собой, она становилась коси - куртизанкой второго ранга (из немногих коши вырастали куртизанки первого ранга - тайю). Остальные становились юдзё низшего разряда, чей удел сидеть за решетками веранд чайных, ожидая клиента.
Договоры с юдзё клиенты заключали в публичных домах, но "обслуживали" их в чайных, которых в одном Ёсивара было 400. Надо сказать, что постоянные посетители большую часть времени проводили не в занятиях сексом, а в компании, где за чашкой сакэ беседовали всерьез и шутили, читали стихи, наслаждались искусством танцоров и музыкантов. Всего этого им не хватало дома и "веселые кварталы" стали не только физической, но духовной отдушиной для мужчин, уставших от монотонности регламентированной общественной и семейной жизни. В период Эдо, при сёгунах Токугава, Япония наслаждалась миром и спокойствием, но за счет установления неподвижной социальной системы. Все было упорядочено, каждый закреплен на своем месте и не мог изменить судьбу. Особенно это касалось самураев, лишившихся любимого занятия - войны, возможности прославиться и продвинуться вверх. Еще хуже себя чувствовали купцы и торговцы; несмотря на богатства, им не позволяли подняться вверх по социальной лестнице. Оставалось одно - развлекаться, и "веселые кварталы" стали центром культурной жизни и искусства страны.
Во второй половине XVII века пришло осознание, что "веселые кварталы" не просто Ивовый мир, т.е. мир проституток, но текучий, плывущий мир. В этом мире радость наслаждения оттенялась буддистским пониманием, что все земное преходяще и иллюзорно. Но люди Плывущего мира хотели поймать свой миг счастья, о чем пели чаровницы "веселых кварталов":
"Пусть в ином перерожденье
Буду я иной,
А сейчас любовь земная
Властна надо мной.
Что мне проку от учений,
Данных на века,
Если жизнь моя - росинка
В чашечке вьюнка!.."
Буддийский термин укиё, означающий "горестный", "быстротечный" мир, приобрел в "веселых кварталах" смысл плывущего, меняющегося мира наслаждений. Понятие укиё впервые переосмыслил Асаи Рёи в "Повести об изменчивом мире" - "Укиё моногатари" (1661). Герой повести, любитель наслаждений, живет по законам "изменчивого мира", "сладко покачиваясь на волнах неведомого, точно тыква на воде". Философия и эстетика "изменчивого мира" получила развитие в романе Ихара Сайкаку "Мужчина, несравненный в любовной страсти" (1682). Роман повествует о любовных приключениях горожанина по имени Ёноскэ (букв. "человек изменчивого мира"). "К пятидесяти четырем годам он познал любовь 3742 женщин и 725 юношей". Правда, к шестидесяти годам Ёноскэ сдал: "Годы любовных утех истощили его силы. ... Без палки из тутового дерева ходить ему было так же трудно, как трудно ехать телеге на шатких колесах. Да и на ухо он сделался туговат. ... Изменчивый мир! И верно, ничто так не меняется, как жизнь человека...". Но Ёноскэ не унывает: он покупает корабль в Нагасаки, называет его "Кораблем Сладострастия" и отплывает на Остров Женщин, где островитянки "сами налетают на мужчин". Жизнь прошла, но Ёноскэ остался верным радостям Плывущего мира.
В первой половине XVII века сложился укиё-э - один из известных стилей японского изобразительного искусства. Под укиё-э понимают широко распространенные в период Эдо жанровые произведения - живопись и, в особенности, гравюру. Укиё-э означает "картинки плывущего мира". В центре внимания художников были обитатели мира наслаждений: прекрасные дамы - куртизанки и гейши, актеры театра кабуки, т.е. "куртизаны" мужского пола, эротические сцены ("весенние картинки" - сюнга), сцены любования природой, праздники и фейерверки. Есть и подтекст: художники, работавшие в стиле укиё-э, были знакомы с принципами западного искусства и использовали законы перспективы. Для японских зрителей, привыкших к плоским изображениям, мир на картинках укиё-э воспринимался как объемный, "всплывающий" на поверхности листа или, наоборот, "тонущий" в его глубине.
Первые картинки в стиле укиё-э появились в начале XVII века в лавках Киото; это были живописные работы - монохромные, простые по композиции, а потому недорогие. Картинки назывались сикоми-э, "быстро изготовленные картинки", их в огромных количествах писали художники, объединенные в артели. Главной темой были "банные девушки" из разряда дешевых проституток и известные куртизанки. Картинки сикоми-э были популярны среди горожан, однако как художественный стиль быстро достигли предела возможностей. Революцию в укиё-э произвел Судзуки Харунобу, в 1764 году впервые применивший технику цветной печати на деревянных досках, названную нисики-э, "парчовые картинки", или Эдо-э, эдоские картинки. Появилась возможность массово копировать гравюры известных художников. Конец XVIII - начало XIX века был периодом расцвета укиё-э. Сам стиль долгое время считался в Японии "низким" жанром. Изменить отношение японцев к укиё-э помогли иностранцы. В Европе XIX века японские гравюры вошли в моду, их охотно покупали. Эстетика укиё-э оказала огромное влияние на импрессионистов, особенно на Эдгара Дэга, Клода Монэ и Винсента Ван-Гога
.Особо следует сказать об эротическом (порнографическом) направлении укиё-э - "весенних картинках" сюнга. Эротические рисунки известны в Японииеще спериода Хэйан (IX - XI вв.). Появились они под влиянием иллюстраций из китайских медицинских пособий. Китайские художники преувеличивали размеры половых органов и не обращали внимания на эротику и красоту человеческого тела; те же особенности типичны для японских изображений. Расцвет эротических рисунков в Японии пришелся на период Эдо (1603 - 1867). Как и другие направления укиё-э, популярности сюнга способствовала техника цветной печати на деревянных досках, позволившая массово копировать гравюры лучших художников. Правительство пыталось запретить "веселые картинки" (указы 1661 и 1772 гг.), но без особого успеха. Даже став нелегальной, сюнга продолжала процветать. Смертельный удар по ней нанесли не правительственные указы, а появление эротической фотографии.Сюнга оказала большое влияние на современный хентай (эротическое направление в комиксах - манга и мультфильмах - анимэ) и на японскую порнографию.
В древней и средневековой Японии не было четкой грани между танцовщицами и проститутками. Те и другие принадлежали к "приречным людям" - каварамоно, призванным развлекать население. Жрицы синтоистских храмов стояли несравненно выше, но исполнительницы ритуальных танцев тоже отдавали свое тело. Неясно, была ли танцовщица Окуни служительницей святилища Идзумо, как она утверждала, либо простой каварамоно, но несомненно то, что она была очень талантлива и не чужда проституции. Окуни танцевала в сопровождении женского ансамбля из певиц, флейтисток и барабанщиц. Начинала она в 1603 году в приречном квартале Киото и сразу вызвала восхищение зрителей - от самураев до простого люда. Всем полюбились комические пантомимы, где Окуни выступала в роли мужчины. Особенным успехом пользовался созданный ей образ горожанина - посетителя "веселых кварталов". Одетый в парчовые шаровары и кожаный жилет молодой человек с нарисованными усами заигрывает с женщинами из чайных, ухаживает за куртизанками и договаривается о сексе в бане. Все это было очень смешно и откровенно эротично. Представления Окуни стали называть кабуки, что означает "игривый", "сумасбродный".
Известность Окуни все возрастала: в 1607 году ее вместе с ансамблем пригласили в Эдо танцевать в замке сёгуна. Новый жанр стал популярен - у Окуни появились подражательницы. Конкурирующие труппы дали начало новому жанру - театру кабуки, сочетавшему драматическое и танцевальное искусства. Труппы состояли исключительно из женщин. В репертуаре преобладали эротические комедии, да и сами актрисы зарабатывали на жизнь не только на сцене. Поэтому слово кабуки нередко понимали как "театр поющих и танцующих куртизанок". Успех актрис кабуки у мужчин стал походить на массовое помешательство. Современник писал: "Мужчины спускали состояния, некоторые забывали отцов и матерей, другие не заботились, ревнуют ли матери их детей...". Все это вызывало раздражение правительства - сёгунат возмущала не аморальность представлений кабуки, а их неистовая атмосфера, приводившая к нарушению общественного порядка.
После очередного скандала в 1628 году женщинам запретили выступать на сцене.Закон было крайне сложно провести в жизнь и его пришлось повторять в 1629, 1630, 1640, 1645, 1646 и 1647 году. В конце концов, женщины были окончательно изгнаны с подмостков сцены. Их заменили юноши, игравшие мужские и женские роли. Изменились и постановки - больше внимания стали уделять акробатике, а не танцу. Но сексуальная атмосфера вокруг кабуки не исчезла, ведь 12 - 15-летние актеры были несравненно желаннее женщин для буддийских монахов, да и многих склонных к педерастии самураев и горожан. Вновь началось разбрасывание денег, ссоры и поединки из-за любовников. В 1652 году, сразу после смерти сёгуна - любителя мальчиков, юные актеры, вслед за женщинами, были изгнаны со сцены. Теперь в театре кабуки играли только взрослые актеры-мужчины. Репертуар театра обогатился, кабуки приобрел утонченность и драматургическую глубину. Актеры театра делятся на исполнителей мужские и женских ролей. Последних называют оннагата или ояма - "актеры женского стиля". Среди них много гомосексуалистов, но их любовные связи малозаметные, без ажиотажа и скандалов женского и юношеского театра кабуки.
Японское слово гейся (а не гейша) пишут двумя иероглифами: гей - искусство и ся - человек, что значит "человек искусства". Гейси имели предшественников в виде танцоров и музыкантов в нелегальных "цветочных кварталах" больших городов Японии. Большинство артистов заодно занимались проституцией - женской или мужской. В XVII веке музыканты-мужчины получили прозвание гейси. Главным музыкальным инструментом был сямисэн - трехструнная лютня, завезенная в Японию с островов Рюкю. Корпус сямисэна делали из твердых пород дерева и обтягивали кошачьей кожей. Предпочитали белые шкурки молодых девственных кошек, с кожей еще не расцарапанной страстными самцами. Игра на сямисэне сопровождалась пением меланхоличных любовных песен. Особенно популярны были выступления музыкантов в чайных "цветочных кварталов" - Гиона и Понто-тё в Киото и Фукагавы в Эдо. В середине XVII века музыкантши тоже стали называть себя гейси. Сохранилось имя первой женщины гейси - Кикуя. Блестящая певица и танцовщица, она держала чайную в Фукагаве. Одновременно в Киото, в квартале платной любви Симабара, появились женщины барабанщицы, называвшие себя гейко - "дитя искусства". Так до сих пор себя называют гейси Киото.
В отличие от Симабары, женщины гейси долго не допускались в огороженный квартал проституток Ёсивара в Эдо. Но время работало на них: в XVIII веке гейси получили доступ во все кварталы развлечений. В 1761 году в Ёсивара появилась первая женщина-гейся. Звали ее Касэн. В юности она работала юдзё, но, поднакопив денег, открыла свою чайную. Следом за Касэн в Ёсивару потянулись другие женщины гейси. Постепенно их стало больше, чем мужчин. В 1771 году в Ёсивара числились как гейси 16 женщин и 31 мужчина, в 1775 году - 33 женщины и 31 мужчина, в 1800 году - 143 женщины и 45 мужчин. Гейси становились все более женской профессией. Произошло их окончательное отделение от проституток. Гейси не были обязаны отдаваться клиенту; они могли вступать с ним в связь, но это был свободный выбор. В знак отличия от юдзё гейши завязывали пояс оби сзади, как обычные японки, а не спереди, как делали юдзё. Гейсям было предписано носить более скромные одежды, чем юдзё, и запрещено переманивать у проституток клиентов. Одним словом, гейси выделились как артистки, зарабатывающие на жизнь искусством.
На самом деле, гейси продавали свое тело, но делали это изящно - как знак особого внимания к достойному и уважаемому клиенту. Такой клиент - данна, почти всегда преклонных лет, содержал гейсю, оплачивая ее жилье и расходы. Находясь на содержании данны, гейся продолжала выступать, но если влюбленный данна женился на ней, она прекращала работу. В старой Японии обучение гейси начинали в возрасте шесть лет, шесть месяцев и шесть дней. Ученицами становились потомственно, но также покупали красивых девочек у бедняков. От полугода до двух лет она сикоми - младшая ученица на побегушках, затем минараи - наблюдающей за учителем. Минараи получала наставницу - "старшую сестру", опытную майко или гейсю. Вместе со "старшей сестрой" она посещала чайные, училась правильно краситься, одеваться, ходить, танцевать, играть и петь. Дебют в качестве гейши-ученицы - майко, называется мисэдаси: виновница торжества одетая, причесанная и набеленная как майко, посещает чайные и дома гейш и получает подарки деньгами.
В возрасте 15 лет майко подобно ученицам куртизанок проходили обязательный обряд дефлорации - мидзуагэ. Обряд совершал богатый уважаемый клиент, который щедро за это платил. Разница между майко и юными куртизанками состояла в том, что клиент, дефлорирующий майко, становился ее данна, т.е. брал новую гейсю на содержание, тогда как юная куртизанка получала от своего клиента лишь денежный подарок. После мидзуагэ начинающая гейся или юдзё начинали носить новую прическу, соответствующую новому статусу. Современные гейси продажу девственности пожилым клиентам не практикуют, а ритуал мидзуагэ сопровождается только сменой причёски. Смена прически означает, что девушка вступила в последний период пребывания майко. Заключительный этап - церемония эрикае, или "превращение воротника". Это происходит, когда майко меняет свой красный вышитый воротник на белый воротник гейши. К этому времени девушке 18 - 20 лет, у нее есть свой круг клиентов и ока-сан - хозяйка дома, где живут гейси и их ученицы,разрешает ей работать самостоятельно. Кроме белого воротника, гейсю отличает от майко менее яркое кимоно и то, что она не показывает свои волосы, а носит парик.
Гейси процветали весь XIX век, но особенно, начиная с 1840-х годов, когда начались гонения на проституцию. Гейси проститутками не считались и даже расширили свою клиентуру за счет исчезновения дорогих куртизанок. К тому же, гейси были необходимы для достойной организации банкетов. Пережили гейси и реформы Мейдзи по европеизации страны. В глазах японцев они оставались носительницами традиционной женской культуры. До 1945 года гейси пользовались государственной поддержкой. Положение ухудшилось после поражения Японии и оккупации страны американцами. Резко изменились вкусы населения: гейси становились все менее интересны молодежи. Лишь пожилые люди хранили им верность, но с ростом корпораций и поглощением независимых бизнесов число спонсоров резко уменьшилось. Служащий корпорации есть человек на зарплате. Он не может распоряжаться средствами бизнеса. У японских менеджеров просто нет возможности стать данна, да и вкусы большинства менеджеров изменились. Поэтому многие в стране осознают опасность полного исчезновения носительниц древней красоты. В настоящее время чайные с гейсями сохранились в Киото и в Каназаве на западе Японии. Предпринимаются меры по финансовой поддержке гейсьсо стороны местных муниципалитетов.
Сексуальная культура японцев. Часть III
Окончание, Часть I , Часть II
Первыми европейцами, попавшими в Японию были португальцы. В 1542 (или 1543) году три потерпевших кораблекрушение португальских купца оказались на острове Танэгасима (острова Рюки). Они же передали японцам огнестрельное оружие. Уже через полгода японцы начали изготовлять аркебузы, получившие название танэгасима.
Португальцы установили с Японией торговлю; с 1580 года к ним присоединились испанцы, а с начала XVII века - голландцы. Европейцы привозили в Японию европейское оружие, одежды и, самое главное, распространяли христианство. В 1549 году в Японию прибыл иезуит Франциск Ксавье (Ксаверий), ставший первым епископом Японии. За 2 года работы его миссии в христианство было обращено 2000 японцев. К 1581 году в Японии было уже более 150 тыс. местных католиков и 200 церквей. В конце XVI века число христиан удвоилось. В Нагасаки миссионеры открыли училище и типографию, где Библию и труды европейских богословов переводили на японский язык и печатали в латинской графике.
Многое в европейцах поразило японцев и далеко не все восхитило. Японцы презирали "южных варваров" (европейцы приплыли с юга) за нечистоплотность, грубые манеры и употребление в пищу мяса. Вместе с тем, при сёгуне Тоётоми Хидэёси (1582 - 1598) мода на европейское проникла в высшие слои общества. Джеймс Мэрдок в "Истории Японии" пишет: "Западное платье стало настолько обычным, что случайно встретив толпу придворных, было трудно сразу определить кто они - португальцы или японцы. Подражая португальцам, некоторые страстные приверженцы моды выучивали Paternoster и AveMaria". Тогда в Японию проникли португальская кулинария, в частности, способ готовить рыбу, овощи и морепродукты в кляре, обжаренном в масле. Блюда, приготовленные таким способом, получили название тэмпура (от португальского tempora - "время"). Дано это название было благодаря дням поста и покаяния, которые католики называли "четыре времени года". В Японии тэмпура стала чрезвычайно популярной. Ее готовят из множества продуктов, но особенно часто из свежих креветок - эби тэмпура.
Вмешательство европейцев во внутреннюю жизнь Японии и распространение христианства вызвало отторжение. В XVII веке сёгунат Токугава начал проводить курс на ограничение контактов с европейцами, известный как сакоку. В 1614 году японцам было запрещено исповедовать христианство. В 1630 году был запрещен ввоз европейских книг. В 1636 году японцам запретили покидать пределы страны. В 1637 году христиане острова Кюсю - крестьяне и самураи-ронины, подняли восстание в Симабаре, подавленное с помощью голландского флота. В 1638 году из страны выслали всех португальцев (испанцев выслали еще раньше), а в 1641 году японцам запретили все контакты с иностранцами. Исповедание христианской веры каралось смертной казнью. Европейцам было запрещено посещать Японию. Лишь голландцам, помогшим подавить восстание христиан, было разрешено посылать корабли для торговли на искусственный остров Дэдзима в Нагасаки. Со временем, сёгунат стал ограничивать оборот торговли с голландцами: с 1715 года - до 5 кораблей в год, затем всего один - два корабля.
Изоляция Японии закончилась в 1853 году, когда японское правительство под угрозой пушек командора Перри открыло страну для торговли - сначала с США, затем с европейскими странами. Встретившиеся стороны испытали культурный шок - поверхностный у европейцев, и глубокий, изменивший страну, у японцев. Европейцы находили страну красивой и ухоженной, а людей - трудолюбивыми, вежливыми и опрятными. Раздражало их обилие чиновников, формализованность отношений, излишняя вежливость, которую они почитали лицемерием. Решительно не нравилась европейцам японская пища, где полностью отсутствовали мясные и молочные продукты. Моряки командора Перри, приглашенные на устроенный в их честь роскошный банкет, всерьез считали, что служители утаили или украли лучшие блюда и потому им пришлось есть сырую рыбу, рис и водоросли. Прохладно отнеслись американцы и европейцы к сакэ, который считали слабым подобием рейнского вина.
Европейцев шокировало "бесстыдство" японцев - крестьяне работали почти голыми, матери открыто кормили младенцев грудью, мужчины и женщины справляли малую нужду на улице и оба пола совместно купались в общественных и семейных банях. Французский путешественник Пьер Лоти описывал это купание следующим образом: "В Нагасаки есть такое время суток, которое еще смешнее остальных: это вечер, часов пять-шесть. В этот час все раздеваются догола - дети, молодежь, старики, старухи и садятся в глиняные сосуды принимать ванну. Делается это где угодно, без всякой завесы, в саду, во дворе, в лавке и даже в дверях, чтобы удобнее было переговариваться через улицу с соседями. В таком положении даже принимают гостей; хозяин без колебаний вылезает из чана, держа в руках маленькое неизменно синее полотенце, чтобы усадить пришедшего и радостно перемолвиться с ним".
Доступность услуг Ивового мира нередко принималась за доступность японских женщин. Относительно самих японок мнения разделились. Многие восхищались грациозной красотой и изяществом молодых гейш и куртизанок. Другие были настроены критично. Тот же Пьер Лоти писал:"Надо сказать, мусме (как и старые дамы) совершенно не выигрывают, появляясь в таком виде. Японка, лишенная своего длинного платья и широкого пояса с тщательно вывязанным бантом, оказывается всего лишь крошечным желтым созданьицем с кривыми ногами и худосочным, грушевидным бюстом; ничего не остается от ее своеобразного искусственного обаяния, бесследно исчезающего вместе с одеждой".
Европейцы не понимали, что Японии голое тело не считалось ни красивым, ни сексуальным. В отличие от западных проституток, юдзё не обнажались, а наоборот - накручивали на себя много слоев дорогого шелка. И чем дороже проститутка, тем больше на ней одежд. Не случайно японская живопись, включая "весенние картинки" сюнга, избегает изображение полностью обнаженных тел. "Весенние картинки" показывают не столько обнаженные тела (за исключением гениталий), сколько красиво расположенные изысканные ткани. Эротика обнаженного тела отсутствовала в Японии напрочь.
Насильственное открытие Японии и контакты с европейцами произвели на японцев (по крайней мере, на думающую часть общества) потрясающее впечатление - это был глубокий культурный шок. Сначала преобладало чувство стыда, Оказалось, что Япония не является самой цивилизованной и, тем более, сильной страной. Гайдзины - "люди извне", превзошли японцев в науке и технике, вооружении, воинском деле и даже в разнообразии изящных искусств. В порыве самоуничижения многие в Японии посчитали, что европейцы превосходят японцев и физически - они выше ростом, у них длиннее ноги и шире плечи, сам вид более мужественен. Европейские женщины лучше сложены, чем японки; их крепкое тело позволяет рожать больших здоровых детей. Самолюбивый и одаренный народ (в лице лучших его представителей) не желал уступать европейцам. Была поставлена задача во всем сравняться с европейцами - в этом была суть реформ эпохи Мейдзи (1868 - 1912).
Главные усилия реформ Мейдзи были направлены на превращение Японии в современную страну: на заимствование западной системы образования, развитие промышленности, создание по-европейски организованной армии и строительстве флота. Вместе с тем, большое внимание было обращено на человека: перед японцами была поставлена задача не только интеллектуально, но физически стать в один уровень с европейцами. Здесь успех был лишь частичным. Проще всего было заставить японцев (военных и чиновников) носить европейские прически, отпустить бороду и усы и одеть в военные и гражданские костюмы. Переодетые японцы внешне приблизились к европейцам, хотя эффект иногда был комический. Известный географ и социолог, Лев Мечников, проведший два годя в Японии (1874 - 1876), язвительно писал:"Здешние кондукторы, японцы в европейских мундирах и в белых панталонах на коротеньких, дугообразно изогнутых ножках, сильно смахивающие на хорошо дрессированных мартышек, проделывающих с умным видом перед публикою неожиданные для их звания штуки...".
Против реформаторов выступила биология - японцы принадлежали к иной, чем европейцы расе, с другими пропорциями тела и, вдобавок, питались совершенно другой пищей. Последнее препятствие казалось легко преодолимым: большие надежды возлагались на смену питания. В Японии стали пропагандировать употребление мяса и молочных продуктов. Император Мейдзи подавал личный пример. Даже буддийским монахам разрешили есть мясо. Энтузиасты шли дальше и предлагали заменить рис хлебом. В русской газете начала 1870-х годов описан такой случай: "В городе Наби издан закон, которым предписывается есть хлеб в подражание европейцам, которые красивее, выше ростом, крепче и разумнее". В долговременном плане смена диеты (японцы стали есть больше животных белков) себя оправдала, правда, через 100 лет: в ХХ веке японские юноши подросли на 13 см, а девушки - на 11 см. Если же судить о периоде Мейдзи, то успех был сомнительный. Добавка в диету мяса и молочных продуктов, хотя революционная, на деле была скромной: как результат, с 1868 года по начало ХХ века японцы выросли на один сантиметр, но европейцы за этот период тоже подросли.
Перестали нравиться японцам и собственные короткие ноги. Японские врачи рекомендовали пересесть с циновок татами на стулья - сидение на полу искривляет колени и препятствует росту ног. Искривляется и позвоночник, что задерживает рост. Японцы начали заводить европейскую мебель и пересаживаться на стулья. Если раньше людей изображали, сидящими на циновках, то на фотографиях эпохи Мэйдзи все стоят или сидят на стульях. Изменилась и форма приветствия - теперь не прижимали нос к циновкам, а кланялись стоя. Надо сказать, что японцы действительно избавились от распространенной кривизны ног, но произошло это во второй половине ХХ века и связано было с улучшением качества питания и здравоохранения. Выросла и длина ног, но пропорционально увеличению роста, т.е. японцы остались относительно коротконогими по сравнению с европейцами.
Реформы Мейдзи коснулись и женщин, хотя, в силу женского консерватизма, с запозданием. От женщин потребовали отказаться от сложных причесок, из-за чего они редко мыли голову, и перейти к европейской одежде, по крайней мере, на службе. Изменились и требования к женскому телу: современные японки должны быть крепкими женщинами с мышцами и прослойкой жира, способные родить здорового ребенка, а не анемичными и бессильными красавицами. Надо заметить, что японки действительно физически изменились, но произошло это не в эпоху государственных предписаний, а значительно позже - во второй половине ХХ века, когда резко улучшилось качество жизни японцев. Женщины стали на 11 см выше ростом, но не прибавили в весе. Изменились объемные пропорции женского тела: бюст стал больше, талия тоньше, а бедра шире - японки стали больше похожи на европейских женщин.
Вместе с тем, культ обнаженного тела, столь характерный для эстетики и эротики европейцев, так и не стал популярен в Японии. Лишь в последние десятилетия здесь наметились сдвиги, и женщины озаботились насколько упруги их ягодицы и как они выглядят в бикини. Японцев сковывала застенчивость и даже самолюбие, ведь десятилетиями они считали свое тело менее совершенным, чем тело европейцев. То же касается желтоватого цвета кожи, узкого разреза глаз и больших, часто неправильно растущих зубов. Кожу пытались отбеливать, во второй половине ХХ века стала популярна пластическая хирургия для придания глазам европейского вида, а дантисты успешно исправляли зубы. С 1930-х годов наметилась и противоположная тенденция - гордость своими расовыми чертами и цветом кожи. В 1931 году писатель Танидзаки Дзюнъитиро публикует эссе "Любовь и чувственность", в котором размышляет об особенностях красоты и эротики японок. Он признает, что европейские женщины лучше сложены, но отмечает, что японок есть свои достоинства: "Красотой фигуры и телосложения восточная женщина уступает женщине европейской, но красотою кожи, ее мелкой текстурой она ее превосходит. И не только я, человек неопытный, считаю так - многие знатоки придерживаются такого же мнения, да и среди западных людей есть немало таких, кто думает точно так же. Я же хочу сделать еще шаг вперед и скажу: восточная женщина (по крайней мере, с точки зрения японца) превосходит европейку и на ощупь. Если посмотреть на европейку с известного расстояния, то ее тело покажется глянцевым и гармоничным, но вместе с сокращением дистанции вас ожидает жестокое разочарование - текстура кожи оказывается грубой, вы замечаете, что она покрыта густой растительностью. Руки-ноги европейки приятны на взгляд и кажутся полно-плотными, что так привлекает японца, но если попробовать их на ощупь, то окажется, что плоть эта весьма мягка и дрябла, пальцы не встречают отпора - ощущение завершенной подтянутости отсутствует. С точки зрения мужчины на европейскую женщину лучше смотреть, чем заключать ее в объятия, с женщиной же восточной - все наоборот. На мой вкус, в части гладкости кожи и ее текстуры на первом месте стоят китаянки, но и кожа японок много нежнее, чем у европеек; хоть она и не бела, но в некоторых случаях ее легкая желтизна добавляет ей глубины, в ней заключено нечто ценное".
Сасаки Масато, автор эссе "Японские представления о прекрасной женщине", считает, что контакты с западным миром резко повлияли на представления японцев о женской красоте. Самым важным оказался пересмотр отношения к выразительности лица. Прежде красивым считался спокойный, бесстрастный облик. Теперь японские женщины осознали привлекательность живости лица, его мимики и кокетства. В настоящее время в Японии существует широкий спектр понимания женской красоты. Многие японки перестали стремиться быть похожими на европеек и хотят быть сами собой. Они уже не комплексуют, когда цвет их кожи желтее или смуглее, чем у северных европейцев, хотя другие склонны осветлять волосы и менять линзами цвет глаз. Наметился парадоксальный "возврат к истокам": в моду стала входить неправильно растущие зубы, когда один зуб заходит за другой. Девушки с такими зубами кажутся молодым людям более естественными. Некоторые даже носят накладные зубы. Впрочем, процветают и молодежные субкультуры - Лолита, Гяру, Харадзюку, берущие внешние образцы из западного мира.
Европейский обычай прилюдно целоваться в губы глубоко шокировал японцев. В Японии поцелуй считался чрезвычайно эротическим актом, допускаемым только в спальне (причем, не с женами). Поцелуи входили в арсенал развратных ласк гейш и куртизанок. Даже на "весенних картинках" сюнга поцелуи не изображали. Восприятие поцелуев - кису (от английского kiss), как нечто глубоко непристойного, сохранялось в японском обществе всю первую половину XX века. Когда скульптуру "Поцелуй" Огюста Родена была выставлена в Токио в 30-е годы, она вызвала общественное возмущение. Полиция запретила ее показ. Предлагали выставить скульптуру, закрыв покрывалом головы целующихся - обнаженные тела никого не смущали. Скульптуру показали уже после окончания Второй мировой войны; тогда же на экраны вышел первый японский фильм с кису.
В отличие от европейцев, японцам не была знакома платоническая любовь, по крайней мере, между мужчиной и женщиной. Любовные отношения мужчины и женщины предполагали физическую близость или стремление к ее достижению. Любовь, основанная на духовной близости, иногда встречалась, но только между мужчинами - в случае сюдо - любви старшего и младшего самураев. Гетеросексуальная платоническая любовь европейцев вызвала у японцев изумление и ...умиление. В Японии она получила имя рабу. Японские писатели пытались подражать европейцам, описывая это странное, но благородное чувство.
Шоко Накагава (中川翔子) - актриса , иллюстратор, исполнитель, кумир и секс-идол Японии.
Сексуальные отношения в современной Японии имеют мало общего с Японией прошлого. Исчезло деление на сословия: большая часть японцев принадлежит к "среднему классу" со сходной системой ценностей и образом жизни. Для японских школьников главной задачей является поступление в университет и, по возможности, в самый престижный. От этого зависит карьера, т.е. положение в обществе и материальное благополучие. Тут не до свиданий: мальчики ограничиваются онанизмом, а девочки - мечтами и, реже, тем же онанизмом. Свидания и половая жизнь начинаются у японской молодежи позже, чем в западных странах, - уже в годы студенчества. Женятся японцы довольно поздно: по данным на 1990 год средний возраст для вступающих в первый брак был 28,4 года для мужчин и 25,8 лет для женщин. Большинство молодых людей сами находят себе пару. Все же около 20% браков, по-прежнему, заключаются с помощью посредников. Как и раньше, женщина ведет домашнее хозяйство и распоряжается семейными финансами. Но традиционная семья, где муж властелин в доме, а жена лишь прислуживает ему и нянчит детей, осталась в прошлом. У замужних женщин появилось свое я и самостоятельность в выборе решений. Все же семья остается прочной. Японцы реже разводятся, чем американцы и европейцы. В 1996 году в Японии распадалось 24 из 100 браков, во Франции - 32, а в США - 55.
В японской семье мало эротики и любви. Мужчины проводят почти все время на работе, а после работы - в кругу сослуживцев. Их так и называют "7-11 мужьями", что означает уход мужа на работу в 7 утра и возвращение домой в 11 или позже ночью после выпивки с сослуживцами или посещения с ними игорных и веселых домов. Брак сохраняется только из-за детей, которых одинокой женщине трудно поставить на ноги. Ответом на заброшенность и сексуальную неудовлетворенность женщин стали супружеские измены. Причем многие жены совмещают удовольствие с выгодой: они подрабатывают в качестве работников секса. Так из 680 проституток, арестованных полицией, 10% процентов оказались замужними женщинами.
До оккупации Японии американцами осенью 1945 года в стране существовали легальная проституция и публичные дома. Американским солдатам Япония показалась сексуальным раем. Меньше был рад главнокомандующий - Дуглас Макартур: он запретил Джи-Ай посещать бордели и заключать временные "браки" с проститутками. Всесильный генерал, прозванный "последним сёгуном", заставил в 1947 году издать императорский указ, запрещающий проституцию. Однако указ, составленный с благой целью вызволить девушек из сексуального рабства, оказался пустым. Владельцы переоборудовали бордели в распивочные, а девушек назвали официантками. В остальном, система осталось прежней, в том числе, несвобода проституток, задолжавших хозяевам. За ними присматривали мафиози якудза. Другие американские идеи привились успешнее: японцы научились целоваться и стали посещать заведения со стриптизом, дотоле неведомым.
В 1956 году японские феминистки, поддержанные Армией Спасения, японскими христианками и другими борцами против рабства, сумели добиться принятия закона, запрещающего предложение сексуальных услуг, сами услуги, получение за них денег и содержание публичных домов. Закон вступил в силу в 1957 году. Были ликвидированы "веселые кварталы", а проституция полностью запрещена. На деле, этот закон не уничтожил проституцию. Закон объявил нелегальной лишь проституцию, сопровождающуюся вагинальным сексом; оральный и анальный секс, и эротический массаж, под запрет не подпадали. Вместо публичных домов стали популярны легальные заведения фудзоку - "дополнение". В них девушки оказывают клиентам эротические услуги, не связанные с вагинальным сексом. Многие проститутки ушли подполье бань, баров и чайных. В так называемых "мыльных" (soapland) девушки моют клиентов, делают массаж всеми частями тела, а за дополнительную плату занимаются сексом.
Особое место занимают индивидуалки, многочисленные на дискотеках и в игорных клубах, либо работающие по телефонному вызову. Распространена и подростковая проституция - обычно это ученицы колледжей, ходящие за деньги на свидания с мужчинами среднего и преклонного возраста. Свидания не всегда подразумевают секс - иногда это поход в кино или ресторан, беседы на лавочке при луне, совместное любование сакурой. Такая проституция называется эндзё косай. Юные проститутки - когяру, зарабатывают таким путем на модную одежду, косметику, сотовые телефоны. Некоторые из них становятся огяру - тусовщицами-бродягами, которые уходят из дома и доступны для любых случайных связей.
Закон против проституции не распространяется на мужчин гомосексуалистов. В крупных городах Японии немало гей-баров и клубов, где работают молодые люди, нередко приехавшие из более бедных стран. Следует заметить, что в отличие от средневековой Японии, гомосексуализм в современном японском обществе не приветствуется и многие гомосексуалисты-мужчины скрывают свою ориентацию. То же относится к лесбиянкам.
В Японии популярны порнографические журналы, но гораздо больше эротические комиксы манги. Рисунки с подписями появились в Японии еще в XII веке, когда буддийский монах Тоба нарисовал четыре юмористических истории, о животных, изображающих людей, и о монахах, нарушающих устав. Термин "странные картинки" - манга, был введен великим японским гравером Кацусикой Хокусаем, издавшим между 1814 - 1834 годы серию иллюстрированных альбомов "Хокусай манга". Современная манга сложилась в 1940-е годы под влиянием европейской карикатуры и американских комиксов. Художник Осаму Тэдзука определил ее стилистические составляющие. В отличие от западных историй в картинках, рисунки манги расположены в традиционном для японского чтения порядке - справа налево. Почти вся манга рисуется и издается черно-белой. Графически и литературно манга заметно отличается от комиксов. Сценарий и расположение кадров строятся по-другому, в изображении акцент делается на линиях рисунка, а не на его форме. Характерной особенностью рисунка считаются большие глаза.
Манга издается в специализированных журналах, в каждом выпуске публикуется десяток комиксов. Публикуются они по главам, поэтому чтение манги может затянуться на недели. Впоследствии популярная манга издается в виде отдельного тома - танкобона. Любая манга ориентирована на определенный сегмент рынка - на девочек, мальчиков, девушек и юношей, взрослых мужчин и женщин. У каждого рода манги есть свои стилистические приемы. Существует манги на самые разные темы: приключения, романтика, спорт, история, юмор, фантастика, ужасы, эротика. Очень популярен эротический жанр - эро-манга. Для женщин выпускают "смешные книжки для леди", где главной темой являются жестокость и изнасилования. Героини почти всегда пассивные жертвы. Издатель журнала Amour, Масафуми Мицуно, замечает: "Иногда мы публикуем истории, где женщины активны, и эти истории имеют поклонниц. Но большинство читательниц предпочитают пассивных женщин". По мнению феминистки Марико Митсуи, японские женщины не желают освобождения: "Они хотят убежать от независимости, и для них лучше изнасилование".
Другой жанр эро-манга, популярный среди девочек-подростков, называется яой. Его темой служат романтические гомосексуальные отношения между юношами. Слово яой - это сокращение от фразы "яма нащи, очи нащи, ими нащи" - "ни кульминации, ни смысла, ни развязки". Изначально уничижительный термин стал официальным названием. Впрочем, шутники расшифровывают слово яой иначе: "Ямэтэ, осири (га) итай!" - "Прекрати(-те)! Болит задница!". В яое главные герои различаются по распределению ролей в сексе. Сэмэ- "нападающий", всегда активен; укэ-"принимающий", всегда пассивен. Сэмэ выше ростом, он мужественен, решителен, груб; укэ нежен, женственен и добродушен. Поклонницы яоя - девочки и девушки от 12 до 24 лет, представляют себя на месте активного или пассивного партнера. Восхищение юными геями объясняют традициями Японии, где гомосексуализм не считали позором. Немаловажно, что юным японкам нравятся мальчики, похожие на девочек - с тонкими чертами лица, нежные и чувственные. К яою близок жанр сёнэн-ай, описывающий романтические отношения между юношами, но без сексуальных сцен.
Настоящие геи - гейкоми, к яою относятся отрицательно. У них есть свои манги - бури. Мужчины там изображены мужественными - с большими мускулами, волосами на груди, усами. Женской лесбийской любви посвящен жанр манги юри или сёдзё-ай. Юри предназначен для женской и мужской аудитории. Очень часто героини бисексуальны. Манги о половых извращениях известны под названием хентай. В хентае представлен оральный секс, анальный секс, групповой секс, мастурбация, получение первого сексуального опыта, секс в общественных местах. Героинями (и жертвами) являются медсестры, домохозяйки, учительницы, школьницы, девушки в вагонах пригородных электричек и метро, к которым пристают незнакомцы. До 30% хентая содержит сётакон и лоликон, эротические сцены с участием детей 8 - 12 лет. Иногда к хентаю причисляют яой и юри, с чем несогласны поклонницы. Особое направление хентая представляют тентакли - манги о сексуальных демонах с щупальцами. Жанр возник под влиянием гравюры Хокусая "Сон жены рыбака" (1820), где показано половое сношение женщины с осьминогами. Известны также манги о гермафродитах и жёсткий хентай - манги о садистах, мазохистах, каннибалах и некрофилах.
Все жанры манги встречаются в анимэ. Анимэ - это японские мультипликации, существенно отличающиеся от западных. Если в европейских и американских мультфильмах главным является действие, то у японцев акцент смещен в сторону чувств, которые испытывают герои. Поэтому глаза персонажей, как зеркало души, обычно прорисовывают особенно тщательно. Огромные выразительные глаза, развевающиеся волосы, облегающие наряды, легкие, воздушные фигуры - все это аниме. Начиная с 1980-х годов, анимэ приобрели популярность на Западе. Тогда же возникли цензурные проблемы с хентаем. Законодательство США и европейских стран запрещает сексуальные акты между несовершеннолетними, в том числе, в рисованной форме. Поэтому в анимэ, идущих в США и Европе, подобные сцены вырезают или меняют возраст персонажей. Впрочем, Интернет и компьютерные игры позволяют найти аудиторию для любых извращений больной психики.
Один японец по слухам вступил в официальный брак со своей подушкой...
28-летний японец Ли Джин-гю связал себя узами брака с подушкой. Специально для этого он подобрал ей платье и нанял
На этом текст заканчивается. Так что, кого нанял этот японец -- осталось неизвестно.
- Jun. 3rd, 2012 at 2:24 AM
Окончание, Часть I , Часть II
Первыми европейцами, попавшими в Японию были португальцы. В 1542 (или 1543) году три потерпевших кораблекрушение португальских купца оказались на острове Танэгасима (острова Рюки). Они же передали японцам огнестрельное оружие. Уже через полгода японцы начали изготовлять аркебузы, получившие название танэгасима.
Португальцы установили с Японией торговлю; с 1580 года к ним присоединились испанцы, а с начала XVII века - голландцы. Европейцы привозили в Японию европейское оружие, одежды и, самое главное, распространяли христианство. В 1549 году в Японию прибыл иезуит Франциск Ксавье (Ксаверий), ставший первым епископом Японии. За 2 года работы его миссии в христианство было обращено 2000 японцев. К 1581 году в Японии было уже более 150 тыс. местных католиков и 200 церквей. В конце XVI века число христиан удвоилось. В Нагасаки миссионеры открыли училище и типографию, где Библию и труды европейских богословов переводили на японский язык и печатали в латинской графике.
Многое в европейцах поразило японцев и далеко не все восхитило. Японцы презирали "южных варваров" (европейцы приплыли с юга) за нечистоплотность, грубые манеры и употребление в пищу мяса. Вместе с тем, при сёгуне Тоётоми Хидэёси (1582 - 1598) мода на европейское проникла в высшие слои общества. Джеймс Мэрдок в "Истории Японии" пишет: "Западное платье стало настолько обычным, что случайно встретив толпу придворных, было трудно сразу определить кто они - португальцы или японцы. Подражая португальцам, некоторые страстные приверженцы моды выучивали Paternoster и AveMaria". Тогда в Японию проникли португальская кулинария, в частности, способ готовить рыбу, овощи и морепродукты в кляре, обжаренном в масле. Блюда, приготовленные таким способом, получили название тэмпура (от португальского tempora - "время"). Дано это название было благодаря дням поста и покаяния, которые католики называли "четыре времени года". В Японии тэмпура стала чрезвычайно популярной. Ее готовят из множества продуктов, но особенно часто из свежих креветок - эби тэмпура.
Вмешательство европейцев во внутреннюю жизнь Японии и распространение христианства вызвало отторжение. В XVII веке сёгунат Токугава начал проводить курс на ограничение контактов с европейцами, известный как сакоку. В 1614 году японцам было запрещено исповедовать христианство. В 1630 году был запрещен ввоз европейских книг. В 1636 году японцам запретили покидать пределы страны. В 1637 году христиане острова Кюсю - крестьяне и самураи-ронины, подняли восстание в Симабаре, подавленное с помощью голландского флота. В 1638 году из страны выслали всех португальцев (испанцев выслали еще раньше), а в 1641 году японцам запретили все контакты с иностранцами. Исповедание христианской веры каралось смертной казнью. Европейцам было запрещено посещать Японию. Лишь голландцам, помогшим подавить восстание христиан, было разрешено посылать корабли для торговли на искусственный остров Дэдзима в Нагасаки. Со временем, сёгунат стал ограничивать оборот торговли с голландцами: с 1715 года - до 5 кораблей в год, затем всего один - два корабля.
Изоляция Японии закончилась в 1853 году, когда японское правительство под угрозой пушек командора Перри открыло страну для торговли - сначала с США, затем с европейскими странами. Встретившиеся стороны испытали культурный шок - поверхностный у европейцев, и глубокий, изменивший страну, у японцев. Европейцы находили страну красивой и ухоженной, а людей - трудолюбивыми, вежливыми и опрятными. Раздражало их обилие чиновников, формализованность отношений, излишняя вежливость, которую они почитали лицемерием. Решительно не нравилась европейцам японская пища, где полностью отсутствовали мясные и молочные продукты. Моряки командора Перри, приглашенные на устроенный в их честь роскошный банкет, всерьез считали, что служители утаили или украли лучшие блюда и потому им пришлось есть сырую рыбу, рис и водоросли. Прохладно отнеслись американцы и европейцы к сакэ, который считали слабым подобием рейнского вина.
Европейцев шокировало "бесстыдство" японцев - крестьяне работали почти голыми, матери открыто кормили младенцев грудью, мужчины и женщины справляли малую нужду на улице и оба пола совместно купались в общественных и семейных банях. Французский путешественник Пьер Лоти описывал это купание следующим образом: "В Нагасаки есть такое время суток, которое еще смешнее остальных: это вечер, часов пять-шесть. В этот час все раздеваются догола - дети, молодежь, старики, старухи и садятся в глиняные сосуды принимать ванну. Делается это где угодно, без всякой завесы, в саду, во дворе, в лавке и даже в дверях, чтобы удобнее было переговариваться через улицу с соседями. В таком положении даже принимают гостей; хозяин без колебаний вылезает из чана, держа в руках маленькое неизменно синее полотенце, чтобы усадить пришедшего и радостно перемолвиться с ним".
Доступность услуг Ивового мира нередко принималась за доступность японских женщин. Относительно самих японок мнения разделились. Многие восхищались грациозной красотой и изяществом молодых гейш и куртизанок. Другие были настроены критично. Тот же Пьер Лоти писал:"Надо сказать, мусме (как и старые дамы) совершенно не выигрывают, появляясь в таком виде. Японка, лишенная своего длинного платья и широкого пояса с тщательно вывязанным бантом, оказывается всего лишь крошечным желтым созданьицем с кривыми ногами и худосочным, грушевидным бюстом; ничего не остается от ее своеобразного искусственного обаяния, бесследно исчезающего вместе с одеждой".
Европейцы не понимали, что Японии голое тело не считалось ни красивым, ни сексуальным. В отличие от западных проституток, юдзё не обнажались, а наоборот - накручивали на себя много слоев дорогого шелка. И чем дороже проститутка, тем больше на ней одежд. Не случайно японская живопись, включая "весенние картинки" сюнга, избегает изображение полностью обнаженных тел. "Весенние картинки" показывают не столько обнаженные тела (за исключением гениталий), сколько красиво расположенные изысканные ткани. Эротика обнаженного тела отсутствовала в Японии напрочь.
Насильственное открытие Японии и контакты с европейцами произвели на японцев (по крайней мере, на думающую часть общества) потрясающее впечатление - это был глубокий культурный шок. Сначала преобладало чувство стыда, Оказалось, что Япония не является самой цивилизованной и, тем более, сильной страной. Гайдзины - "люди извне", превзошли японцев в науке и технике, вооружении, воинском деле и даже в разнообразии изящных искусств. В порыве самоуничижения многие в Японии посчитали, что европейцы превосходят японцев и физически - они выше ростом, у них длиннее ноги и шире плечи, сам вид более мужественен. Европейские женщины лучше сложены, чем японки; их крепкое тело позволяет рожать больших здоровых детей. Самолюбивый и одаренный народ (в лице лучших его представителей) не желал уступать европейцам. Была поставлена задача во всем сравняться с европейцами - в этом была суть реформ эпохи Мейдзи (1868 - 1912).
Главные усилия реформ Мейдзи были направлены на превращение Японии в современную страну: на заимствование западной системы образования, развитие промышленности, создание по-европейски организованной армии и строительстве флота. Вместе с тем, большое внимание было обращено на человека: перед японцами была поставлена задача не только интеллектуально, но физически стать в один уровень с европейцами. Здесь успех был лишь частичным. Проще всего было заставить японцев (военных и чиновников) носить европейские прически, отпустить бороду и усы и одеть в военные и гражданские костюмы. Переодетые японцы внешне приблизились к европейцам, хотя эффект иногда был комический. Известный географ и социолог, Лев Мечников, проведший два годя в Японии (1874 - 1876), язвительно писал:"Здешние кондукторы, японцы в европейских мундирах и в белых панталонах на коротеньких, дугообразно изогнутых ножках, сильно смахивающие на хорошо дрессированных мартышек, проделывающих с умным видом перед публикою неожиданные для их звания штуки...".
Против реформаторов выступила биология - японцы принадлежали к иной, чем европейцы расе, с другими пропорциями тела и, вдобавок, питались совершенно другой пищей. Последнее препятствие казалось легко преодолимым: большие надежды возлагались на смену питания. В Японии стали пропагандировать употребление мяса и молочных продуктов. Император Мейдзи подавал личный пример. Даже буддийским монахам разрешили есть мясо. Энтузиасты шли дальше и предлагали заменить рис хлебом. В русской газете начала 1870-х годов описан такой случай: "В городе Наби издан закон, которым предписывается есть хлеб в подражание европейцам, которые красивее, выше ростом, крепче и разумнее". В долговременном плане смена диеты (японцы стали есть больше животных белков) себя оправдала, правда, через 100 лет: в ХХ веке японские юноши подросли на 13 см, а девушки - на 11 см. Если же судить о периоде Мейдзи, то успех был сомнительный. Добавка в диету мяса и молочных продуктов, хотя революционная, на деле была скромной: как результат, с 1868 года по начало ХХ века японцы выросли на один сантиметр, но европейцы за этот период тоже подросли.
Перестали нравиться японцам и собственные короткие ноги. Японские врачи рекомендовали пересесть с циновок татами на стулья - сидение на полу искривляет колени и препятствует росту ног. Искривляется и позвоночник, что задерживает рост. Японцы начали заводить европейскую мебель и пересаживаться на стулья. Если раньше людей изображали, сидящими на циновках, то на фотографиях эпохи Мэйдзи все стоят или сидят на стульях. Изменилась и форма приветствия - теперь не прижимали нос к циновкам, а кланялись стоя. Надо сказать, что японцы действительно избавились от распространенной кривизны ног, но произошло это во второй половине ХХ века и связано было с улучшением качества питания и здравоохранения. Выросла и длина ног, но пропорционально увеличению роста, т.е. японцы остались относительно коротконогими по сравнению с европейцами.
Реформы Мейдзи коснулись и женщин, хотя, в силу женского консерватизма, с запозданием. От женщин потребовали отказаться от сложных причесок, из-за чего они редко мыли голову, и перейти к европейской одежде, по крайней мере, на службе. Изменились и требования к женскому телу: современные японки должны быть крепкими женщинами с мышцами и прослойкой жира, способные родить здорового ребенка, а не анемичными и бессильными красавицами. Надо заметить, что японки действительно физически изменились, но произошло это не в эпоху государственных предписаний, а значительно позже - во второй половине ХХ века, когда резко улучшилось качество жизни японцев. Женщины стали на 11 см выше ростом, но не прибавили в весе. Изменились объемные пропорции женского тела: бюст стал больше, талия тоньше, а бедра шире - японки стали больше похожи на европейских женщин.
Вместе с тем, культ обнаженного тела, столь характерный для эстетики и эротики европейцев, так и не стал популярен в Японии. Лишь в последние десятилетия здесь наметились сдвиги, и женщины озаботились насколько упруги их ягодицы и как они выглядят в бикини. Японцев сковывала застенчивость и даже самолюбие, ведь десятилетиями они считали свое тело менее совершенным, чем тело европейцев. То же касается желтоватого цвета кожи, узкого разреза глаз и больших, часто неправильно растущих зубов. Кожу пытались отбеливать, во второй половине ХХ века стала популярна пластическая хирургия для придания глазам европейского вида, а дантисты успешно исправляли зубы. С 1930-х годов наметилась и противоположная тенденция - гордость своими расовыми чертами и цветом кожи. В 1931 году писатель Танидзаки Дзюнъитиро публикует эссе "Любовь и чувственность", в котором размышляет об особенностях красоты и эротики японок. Он признает, что европейские женщины лучше сложены, но отмечает, что японок есть свои достоинства: "Красотой фигуры и телосложения восточная женщина уступает женщине европейской, но красотою кожи, ее мелкой текстурой она ее превосходит. И не только я, человек неопытный, считаю так - многие знатоки придерживаются такого же мнения, да и среди западных людей есть немало таких, кто думает точно так же. Я же хочу сделать еще шаг вперед и скажу: восточная женщина (по крайней мере, с точки зрения японца) превосходит европейку и на ощупь. Если посмотреть на европейку с известного расстояния, то ее тело покажется глянцевым и гармоничным, но вместе с сокращением дистанции вас ожидает жестокое разочарование - текстура кожи оказывается грубой, вы замечаете, что она покрыта густой растительностью. Руки-ноги европейки приятны на взгляд и кажутся полно-плотными, что так привлекает японца, но если попробовать их на ощупь, то окажется, что плоть эта весьма мягка и дрябла, пальцы не встречают отпора - ощущение завершенной подтянутости отсутствует. С точки зрения мужчины на европейскую женщину лучше смотреть, чем заключать ее в объятия, с женщиной же восточной - все наоборот. На мой вкус, в части гладкости кожи и ее текстуры на первом месте стоят китаянки, но и кожа японок много нежнее, чем у европеек; хоть она и не бела, но в некоторых случаях ее легкая желтизна добавляет ей глубины, в ней заключено нечто ценное".
Сасаки Масато, автор эссе "Японские представления о прекрасной женщине", считает, что контакты с западным миром резко повлияли на представления японцев о женской красоте. Самым важным оказался пересмотр отношения к выразительности лица. Прежде красивым считался спокойный, бесстрастный облик. Теперь японские женщины осознали привлекательность живости лица, его мимики и кокетства. В настоящее время в Японии существует широкий спектр понимания женской красоты. Многие японки перестали стремиться быть похожими на европеек и хотят быть сами собой. Они уже не комплексуют, когда цвет их кожи желтее или смуглее, чем у северных европейцев, хотя другие склонны осветлять волосы и менять линзами цвет глаз. Наметился парадоксальный "возврат к истокам": в моду стала входить неправильно растущие зубы, когда один зуб заходит за другой. Девушки с такими зубами кажутся молодым людям более естественными. Некоторые даже носят накладные зубы. Впрочем, процветают и молодежные субкультуры - Лолита, Гяру, Харадзюку, берущие внешние образцы из западного мира.
Европейский обычай прилюдно целоваться в губы глубоко шокировал японцев. В Японии поцелуй считался чрезвычайно эротическим актом, допускаемым только в спальне (причем, не с женами). Поцелуи входили в арсенал развратных ласк гейш и куртизанок. Даже на "весенних картинках" сюнга поцелуи не изображали. Восприятие поцелуев - кису (от английского kiss), как нечто глубоко непристойного, сохранялось в японском обществе всю первую половину XX века. Когда скульптуру "Поцелуй" Огюста Родена была выставлена в Токио в 30-е годы, она вызвала общественное возмущение. Полиция запретила ее показ. Предлагали выставить скульптуру, закрыв покрывалом головы целующихся - обнаженные тела никого не смущали. Скульптуру показали уже после окончания Второй мировой войны; тогда же на экраны вышел первый японский фильм с кису.
В отличие от европейцев, японцам не была знакома платоническая любовь, по крайней мере, между мужчиной и женщиной. Любовные отношения мужчины и женщины предполагали физическую близость или стремление к ее достижению. Любовь, основанная на духовной близости, иногда встречалась, но только между мужчинами - в случае сюдо - любви старшего и младшего самураев. Гетеросексуальная платоническая любовь европейцев вызвала у японцев изумление и ...умиление. В Японии она получила имя рабу. Японские писатели пытались подражать европейцам, описывая это странное, но благородное чувство.
Шоко Накагава (中川翔子) - актриса , иллюстратор, исполнитель, кумир и секс-идол Японии.
Сексуальные отношения в современной Японии имеют мало общего с Японией прошлого. Исчезло деление на сословия: большая часть японцев принадлежит к "среднему классу" со сходной системой ценностей и образом жизни. Для японских школьников главной задачей является поступление в университет и, по возможности, в самый престижный. От этого зависит карьера, т.е. положение в обществе и материальное благополучие. Тут не до свиданий: мальчики ограничиваются онанизмом, а девочки - мечтами и, реже, тем же онанизмом. Свидания и половая жизнь начинаются у японской молодежи позже, чем в западных странах, - уже в годы студенчества. Женятся японцы довольно поздно: по данным на 1990 год средний возраст для вступающих в первый брак был 28,4 года для мужчин и 25,8 лет для женщин. Большинство молодых людей сами находят себе пару. Все же около 20% браков, по-прежнему, заключаются с помощью посредников. Как и раньше, женщина ведет домашнее хозяйство и распоряжается семейными финансами. Но традиционная семья, где муж властелин в доме, а жена лишь прислуживает ему и нянчит детей, осталась в прошлом. У замужних женщин появилось свое я и самостоятельность в выборе решений. Все же семья остается прочной. Японцы реже разводятся, чем американцы и европейцы. В 1996 году в Японии распадалось 24 из 100 браков, во Франции - 32, а в США - 55.
В японской семье мало эротики и любви. Мужчины проводят почти все время на работе, а после работы - в кругу сослуживцев. Их так и называют "7-11 мужьями", что означает уход мужа на работу в 7 утра и возвращение домой в 11 или позже ночью после выпивки с сослуживцами или посещения с ними игорных и веселых домов. Брак сохраняется только из-за детей, которых одинокой женщине трудно поставить на ноги. Ответом на заброшенность и сексуальную неудовлетворенность женщин стали супружеские измены. Причем многие жены совмещают удовольствие с выгодой: они подрабатывают в качестве работников секса. Так из 680 проституток, арестованных полицией, 10% процентов оказались замужними женщинами.
До оккупации Японии американцами осенью 1945 года в стране существовали легальная проституция и публичные дома. Американским солдатам Япония показалась сексуальным раем. Меньше был рад главнокомандующий - Дуглас Макартур: он запретил Джи-Ай посещать бордели и заключать временные "браки" с проститутками. Всесильный генерал, прозванный "последним сёгуном", заставил в 1947 году издать императорский указ, запрещающий проституцию. Однако указ, составленный с благой целью вызволить девушек из сексуального рабства, оказался пустым. Владельцы переоборудовали бордели в распивочные, а девушек назвали официантками. В остальном, система осталось прежней, в том числе, несвобода проституток, задолжавших хозяевам. За ними присматривали мафиози якудза. Другие американские идеи привились успешнее: японцы научились целоваться и стали посещать заведения со стриптизом, дотоле неведомым.
В 1956 году японские феминистки, поддержанные Армией Спасения, японскими христианками и другими борцами против рабства, сумели добиться принятия закона, запрещающего предложение сексуальных услуг, сами услуги, получение за них денег и содержание публичных домов. Закон вступил в силу в 1957 году. Были ликвидированы "веселые кварталы", а проституция полностью запрещена. На деле, этот закон не уничтожил проституцию. Закон объявил нелегальной лишь проституцию, сопровождающуюся вагинальным сексом; оральный и анальный секс, и эротический массаж, под запрет не подпадали. Вместо публичных домов стали популярны легальные заведения фудзоку - "дополнение". В них девушки оказывают клиентам эротические услуги, не связанные с вагинальным сексом. Многие проститутки ушли подполье бань, баров и чайных. В так называемых "мыльных" (soapland) девушки моют клиентов, делают массаж всеми частями тела, а за дополнительную плату занимаются сексом.
Особое место занимают индивидуалки, многочисленные на дискотеках и в игорных клубах, либо работающие по телефонному вызову. Распространена и подростковая проституция - обычно это ученицы колледжей, ходящие за деньги на свидания с мужчинами среднего и преклонного возраста. Свидания не всегда подразумевают секс - иногда это поход в кино или ресторан, беседы на лавочке при луне, совместное любование сакурой. Такая проституция называется эндзё косай. Юные проститутки - когяру, зарабатывают таким путем на модную одежду, косметику, сотовые телефоны. Некоторые из них становятся огяру - тусовщицами-бродягами, которые уходят из дома и доступны для любых случайных связей.
Закон против проституции не распространяется на мужчин гомосексуалистов. В крупных городах Японии немало гей-баров и клубов, где работают молодые люди, нередко приехавшие из более бедных стран. Следует заметить, что в отличие от средневековой Японии, гомосексуализм в современном японском обществе не приветствуется и многие гомосексуалисты-мужчины скрывают свою ориентацию. То же относится к лесбиянкам.
В Японии популярны порнографические журналы, но гораздо больше эротические комиксы манги. Рисунки с подписями появились в Японии еще в XII веке, когда буддийский монах Тоба нарисовал четыре юмористических истории, о животных, изображающих людей, и о монахах, нарушающих устав. Термин "странные картинки" - манга, был введен великим японским гравером Кацусикой Хокусаем, издавшим между 1814 - 1834 годы серию иллюстрированных альбомов "Хокусай манга". Современная манга сложилась в 1940-е годы под влиянием европейской карикатуры и американских комиксов. Художник Осаму Тэдзука определил ее стилистические составляющие. В отличие от западных историй в картинках, рисунки манги расположены в традиционном для японского чтения порядке - справа налево. Почти вся манга рисуется и издается черно-белой. Графически и литературно манга заметно отличается от комиксов. Сценарий и расположение кадров строятся по-другому, в изображении акцент делается на линиях рисунка, а не на его форме. Характерной особенностью рисунка считаются большие глаза.
Манга издается в специализированных журналах, в каждом выпуске публикуется десяток комиксов. Публикуются они по главам, поэтому чтение манги может затянуться на недели. Впоследствии популярная манга издается в виде отдельного тома - танкобона. Любая манга ориентирована на определенный сегмент рынка - на девочек, мальчиков, девушек и юношей, взрослых мужчин и женщин. У каждого рода манги есть свои стилистические приемы. Существует манги на самые разные темы: приключения, романтика, спорт, история, юмор, фантастика, ужасы, эротика. Очень популярен эротический жанр - эро-манга. Для женщин выпускают "смешные книжки для леди", где главной темой являются жестокость и изнасилования. Героини почти всегда пассивные жертвы. Издатель журнала Amour, Масафуми Мицуно, замечает: "Иногда мы публикуем истории, где женщины активны, и эти истории имеют поклонниц. Но большинство читательниц предпочитают пассивных женщин". По мнению феминистки Марико Митсуи, японские женщины не желают освобождения: "Они хотят убежать от независимости, и для них лучше изнасилование".
Другой жанр эро-манга, популярный среди девочек-подростков, называется яой. Его темой служат романтические гомосексуальные отношения между юношами. Слово яой - это сокращение от фразы "яма нащи, очи нащи, ими нащи" - "ни кульминации, ни смысла, ни развязки". Изначально уничижительный термин стал официальным названием. Впрочем, шутники расшифровывают слово яой иначе: "Ямэтэ, осири (га) итай!" - "Прекрати(-те)! Болит задница!". В яое главные герои различаются по распределению ролей в сексе. Сэмэ- "нападающий", всегда активен; укэ-"принимающий", всегда пассивен. Сэмэ выше ростом, он мужественен, решителен, груб; укэ нежен, женственен и добродушен. Поклонницы яоя - девочки и девушки от 12 до 24 лет, представляют себя на месте активного или пассивного партнера. Восхищение юными геями объясняют традициями Японии, где гомосексуализм не считали позором. Немаловажно, что юным японкам нравятся мальчики, похожие на девочек - с тонкими чертами лица, нежные и чувственные. К яою близок жанр сёнэн-ай, описывающий романтические отношения между юношами, но без сексуальных сцен.
Настоящие геи - гейкоми, к яою относятся отрицательно. У них есть свои манги - бури. Мужчины там изображены мужественными - с большими мускулами, волосами на груди, усами. Женской лесбийской любви посвящен жанр манги юри или сёдзё-ай. Юри предназначен для женской и мужской аудитории. Очень часто героини бисексуальны. Манги о половых извращениях известны под названием хентай. В хентае представлен оральный секс, анальный секс, групповой секс, мастурбация, получение первого сексуального опыта, секс в общественных местах. Героинями (и жертвами) являются медсестры, домохозяйки, учительницы, школьницы, девушки в вагонах пригородных электричек и метро, к которым пристают незнакомцы. До 30% хентая содержит сётакон и лоликон, эротические сцены с участием детей 8 - 12 лет. Иногда к хентаю причисляют яой и юри, с чем несогласны поклонницы. Особое направление хентая представляют тентакли - манги о сексуальных демонах с щупальцами. Жанр возник под влиянием гравюры Хокусая "Сон жены рыбака" (1820), где показано половое сношение женщины с осьминогами. Известны также манги о гермафродитах и жёсткий хентай - манги о садистах, мазохистах, каннибалах и некрофилах.
Все жанры манги встречаются в анимэ. Анимэ - это японские мультипликации, существенно отличающиеся от западных. Если в европейских и американских мультфильмах главным является действие, то у японцев акцент смещен в сторону чувств, которые испытывают герои. Поэтому глаза персонажей, как зеркало души, обычно прорисовывают особенно тщательно. Огромные выразительные глаза, развевающиеся волосы, облегающие наряды, легкие, воздушные фигуры - все это аниме. Начиная с 1980-х годов, анимэ приобрели популярность на Западе. Тогда же возникли цензурные проблемы с хентаем. Законодательство США и европейских стран запрещает сексуальные акты между несовершеннолетними, в том числе, в рисованной форме. Поэтому в анимэ, идущих в США и Европе, подобные сцены вырезают или меняют возраст персонажей. Впрочем, Интернет и компьютерные игры позволяют найти аудиторию для любых извращений больной психики.
Один японец по слухам вступил в официальный брак со своей подушкой...
28-летний японец Ли Джин-гю связал себя узами брака с подушкой. Специально для этого он подобрал ей платье и нанял
На этом текст заканчивается. Так что, кого нанял этот японец -- осталось неизвестно.